С кем идти в разведку

Николай ДОЛГОПОЛОВ — известный писатель и журналист. Почти четверть века работал в "Комсомольской правде". Теперь он член редколлегии и ответственный секретарь газеты "Труд". Лауреат литературной премии Службы внешней разведки Российской Федерации за книгу "С ними можно идти в разведку". Написал 14 книг, пять из которых посвящены нашим разведчикам. В новой книге "Гении внешней разведки", только что вышедшей в издательстве "Молодая гвардия", автор приводит уникальные материалы. Здесь беседы с самыми засекреченными людьми "невидимого фронта". То, что не удалось сделать никому из пишущих на эту тему, удалось только Долгополову.

 — Николай Михайлович, чем вызвано ваше обращение к такой теме?

 — Возникла она для меня случайно. Проработав больше пяти лет в Париже собственным корреспондентом "КП", вернулся домой, в Москву. Главный редактор газеты Владислав Фронин, видя некоторую мою неприкаянность, посоветовал: сходи в пресс-бюро СВР, познакомься. Этой темой никто серьезно у нас не занимался. Взяв сопроводительное письмо за подписью главного, я отправился в пресс-бюро. Там и познакомился с людьми, которые подсказали мне интересные сюжеты. В июле 1993 года как раз исполнялось 90 лет со дня рождения самого великого, самого открытого и в то же время самого закрытого советского разведчика-нелегала Рудольфа Абеля. Мне дали о нем чуть ли не фолиант, который особого впечатления на меня не произвел. Сухие записи о его работе да какие-то обрывочные впечатления. И тогда я решил пойти по другому пути, попросив организовать встречи с теми, кто знал моего будущего героя лично. Так я встретился с полковником Тарасовым. Этот человек работал в отделе, в который Абель вернулся уже после освобождения из США. Полковник Дмитрий Тарасов пытался помочь ему еще тогда, когда тот отсиживал свой длиннющий тюремный срок. Потом был его начальником.

После этого была встреча с дочерью разведчика — Эвелиной Вильямовной Фишер. Она очень не любит, когда отца называют Абелем, потому что его настоящая фамилия Фишер, Вильям Генрихович Фишер, о чем мне и разрешили впервые поведать читателю.

 — А когда решили взяться за книгу?

 — Сначала были очерки, о книге я тогда еще не помышлял. Думал, как разыскать и открыть людей, связанных с Абелем. У меня была, например, встреча с его учеником. Фамилию до сих пор его назвать нельзя, для печати этот человек навсегда закрыт. Он и рассказал мне много интересного о своем учителе, об этом никто и никогда не писал.

Так потянулась целая серия бесед. Я занялся трудной, но увлекательной для себя, надеюсь и для читателей, темой — нелегальной разведкой. Это святая святых разведки. Мне довелось встретиться с людьми, работавшими с Абелем не только здесь, дома, как Тарасов, но и там, как говорят разведчики, на "поле" противника. Многие из моих собеседников были уже в серьезном возрасте. Я встретился с Юрием Соколовым, оперативный псевдоним Джонни. В Нью-Йорке Юрий Соколов, тогда совсем молоденький лейтенант, был связником полковника Абеля. Редчайший случай в разведывательной практике: Юрий Сергеевич работал и в легальной, и в нелегальной разведке. Ситуация с Абелем сложилась однажды так, что связь с ним одно время прервалась. Именно Соколов сумел возобновить контакт с нелегалом, которого знал под именем Марк. Соколов мне подробно рассказал о том, как все это было.

 — Чем же занимался Абель в США? Одно время наши газеты писали, что он, мол, разыскивал спрятавшихся там нацистских преступников...

 — Абель был во главе тех советских атомных разведчиков, которые и после войны добывали секреты атомной бомбы для России. Судьба мне подарила потрясающую встречу, к сожалению, единственную, с советским агентом Моррисом Коэном, имевшим много имен, самое известное из которых Питер Крогер. Он и его жена - Лона Коэн, она же Крогер, были связниками русской разведки, выходили на атомных агентов.

Побывал дома у Коэна, проговорили мы с ним четыре с лишним часа у него на квартире. Моррис тогда уже был серьезно болен. Русский язык он так и не освоил. Помогло то, что я говорил по-английски, это его расположило к разговору. Коэн поведал интересные детали того дела — как его жена ездила в далекий город Альбукерк, где некий молодой человек по имени Млад передал ей ценнейший пакет с важнейшими техническими сведениями об атомной бомбе. Пакет лежал в простой авоське рядом со здоровенной рыбиной. Она с трудом его вывезла.

 — А сама Лона вам ничего не рассказала?

 — Ее, к сожалению, уже не было в живых. Мы договорились с Моррисом о новой встрече, но вскоре он ушел из жизни. Ушел и полковник Тарасов, а не так давно и Соколов, и Герой России атомный разведчик Владимир Барковский. Время неумолимо и грозно берет свое. Мои герои уходили, и я спешил узнать от них самое сокровенное, тайное, чтобы воссоздать картину минувшего. Скажу, что разведчики, которые добыли для нас суперсекреты, были людьми очень интересными, интеллигентными и скромными.

 — Был ли у вас помощник в поисках, ведь ориентироваться в них было нелегко?

 — Я бы даже назвал его в некотором роде учителем -это уже упоминавшийся полковник службы внешней разведки Владимир Борисович Барковский. Он терпеливо растолковывал мне основные принципы работы разведки, вместе мы просидели немало часов. Он объяснял, я внимательно слушал, как все было на самом деле. Конечно, Владимир Борисович рассказывал в общих чертах, не называя фамилий и имен, но я вроде бы понял, кто приносил удачу, а кто и виноват в некоторых провалах.

Интересна была встреча с Александром Феклисовым, Героем России. Именно благодаря ему выяснилось, что супруги Розенберг совсем не были нашими атомными шпионами. Полагаю, Юлиус был нашим агентом, но никак не замешанным в атомном шпионаже, а его часто хворавшая жена Этель от всех этих дел была вообще далека.

 — Но у нас писали, что Розенберги были атомными разведчиками, и об этом даже упомянул в своих воспоминаниях Никита Хрущев.

 — Это никак не подтвердилось. Однажды мне позвонил по телефону американец Джоэл Барр. Он хорошо знал Джулиуса Розенберга, с которым дружил с детства. Они вместе входили в коммунистическую ячейку. И долгое время я как на работу летал по выходным в Петербург, целыми днями беседовал с неутомимым Барром. Сбежав из США, он жил и работал в Праге, потом получил советское гражданство, обосновался в Ленинграде под другим именем и даже получил за свои ценнейшие научные открытия Государственную премию.

 — Как вы находили своих героев? Всегда по подсказке?

 — Вы знаете, нет. Очень просил в пресс-бюро СВР, чтобы мне раскрыли имена новых людей. В одном документальном фильме обратил внимание на человека, на пиджаке которого светилась звездочка. Причем это была звезда не Героя России, а Героя Советского Союза. Нас познакомили. Во внешней разведке это был Герой Советского Союза номер два. Возможно, вы знаете, Героем номер один был Николай Кузнецов, а вторым, получившим это высочайшее звание оказался Геворк Андреевич Вартанян. Вместе со своей женой Гоар Левоновной они проработали в общей сложности в нелегальной разведке 45 лет. Подробно про них можно будет в деталях рассказать лет через пятьдесят, не раньше.

С Геворком Андреевичем мы начали рассказ с военного Тегерана и на нем же остановились. По масштабам проделанного он — в числе первых двух-трех выдающихся наших разведчиков. В этом году ему исполнилось 80. В Иран он попал еще мальчишкой, но был именно одним из тех, кто в 1943 году предотвратил покушение на "большую тройку" — Сталина, Черчилля и Рузвельта во время Тегеранской конференции.

 — Но вы выстроили книгу в хронологическом порядке, причем затронули и первые годы становления советской разведки. Как вам удалось выйти на человека, знавшего еще Феликса Дзержинского?

 — Мне приходилось встречаться со многими людьми, потому что тема расширилась, выйдя за рамки расследования об атомной разведке и о Рудольфе Абеле-Фишере. Тогда я и задумал книгу как повествование о наиболее значительных операциях советской разведки. Была у меня мечта найти чекиста, который работал еще с Дзержинским. Мой старший коллега по этому жанру писатель Теодор Гладков сказал, что такое осуществимо. Жив старейший российский чекист Борис Гудзь, который принимал участие в знаменитой операции "Трест". Я ездил к Гудзю домой, долго беседовал с ним. Он москвич, ему сейчас 102 года. Уволили его из органов в 1937 году, когда шла большая чистка. Борису Игнатьевичу просто повезло, что он избежал репрессий, расстрела. Когда мы начали с ним работать, ему было сто лет. Как журналисту, мне повезло, что память у него хорошая, архив — богатый.

 — Конечно, вам можно позавидовать. В наше время встретить человека, который работал с Дзержинским, Артузовым...

 — Так появилась первая глава будущей книги о нашей разведке, ставшей такой мощной. Я понял, что огромную роль здесь сыграл Артур Хри-стианович Артузов, который был учителем Гудзя. И Борис Игнатьевич мне очень много про него рассказал.

Вышла целая ретроспектива: от Дзержинского и Артузова до нашего времени. Я взял интервью у директора Службы внешней разведки Российской Федерации Сергея Николаевича Лебедева. В последней главе Лебедев рассказывает, как наша внешняя разведка работает, какие принципы у нее сегодня. Такая цепочка в истории: Дзержинский, Артузов, Кузнецов, Медведев... Я представил многих выдающихся советских и российских разведчиков. Самое для меня ценное — встречи с некоторыми из них. Все, что они мне рассказали, это кусок нашей истории. Это то, что есть и чего уже не будет. Они уже ничего к этому не добавят по понятным причинам.

 — Обычно автор публикует не весь материал, по каким-то причинам что-то остается за кадром, пропадает. Писателю кажется, что он убрал несущественное, а оно интересно для истории...

 — Работая над книгой, я, конечно, отсекал все то, что мне в тот момент казалось не столь важным. Но сейчас думаю иначе: многое из того, что осталось в записях, не менее важно. И вместе с Виктором Андрияновым мы подготовили для издательства "Молодая гвардия" сборник "Советские разведчики" о людях, служивших во внешней разведке и в ГРУ. Руководитель пресс-службы СВР Борис Николаевич Лабусов помог встретиться с людьми, которые нам рассказали много увлекательного и неизвестного. Какой получился сборник - покажет время. Предисловие к книге, в которой много известных авторов, написал Герой Советского Союза, военный разведчик и знаменитый писатель Владимир Карпов.

 — Вам, Николай Михайлович, удалось пообщаться со многими разведчиками. Скажите, пожалуйста, что двигало ими — материальные ценности или идеи? Сегодня сложилось убеждение, что все решают лишь премиальные...

 — Я также искал ответ на этот вопрос и понял, что самые ценные агенты работали бесплатно, за идею. Была идея, а сейчас ее нет. Но тем не менее разведка существует.

 — Вы часто работаете в архивах?

 — Мне интересен прежде всего первоисточник. Стремлюсь, чтобы мне поведал что-то свое сам участник события. И я спешу, потому что уходит время и уходят те люди, которые обладают самой ценной информацией. Без нее мы просто бедны.