Вы мне нужны, Штирлиц

11 августа 1973 года Центральное телевидение показало первую серию фильма. За полвека Штирлиц так и не провалился. У штаб-квартиры СВР ему поставили памятник. И значит, он действительно всесилен.

Тем далёким августовским вечером ни создатели картины, ни те, кто собрался у экранов, и представить не могли, какая удивительная – долгая и счастливая – судьба её ожидает. Легенда, как ей и положено, соткалась словно бы из воздуха. Первые зрители были убеждены, что перед ними подлинная история, перенесённая на экран. Сегодня ни для кого не секрет, что Советский Союз не имел в высших эшелонах рейха разведчика такого уровня. И тем не менее реальный прототип у Всеволода Владимировича Владимирова (он же Максим Максимович Исаев, он же Макс Отто фон Штирлиц) имелся. Установить его фамилию, к сожалению, не представляется возможным. Но что это, в сущности, меняет? 

Отправной точкой для фантазии будущего собкора «ЛГ» в Западной Германии Юлиана Семёнова послужил документ. Собирая материалы для романа о Гражданской войне на Дальнем Востоке, писатель наткнулся на сообщение члена реввоенсовета Приамурской области Павла Постышева военному министру Дальневосточной республики Василию Блюхеру: «Сегодня перебросили через нейтральную полосу замечательного товарища от ФЭДа: молод, начитан, высокообразован. Вроде прошёл нормально». ФЭДом коллеги называли Дзержинского, значит, речь шла именно о разведчике-нелегале. 

Подлинного имени этого человека Семёнов так никогда и не узнал. Своего героя он назвал Всеволодом Владимировичем Владимировым и дал псевдоним – Максим Исаев, под которым тот некогда был внедрён в окружение Колчака. В 1966 году из печати вышел роман «Пароль не нужен»: сюжет был выстроен на той коротенькой записочке. Параллельно Юлиан Семёнович работал и над романом про Великую Отечественную. В «Майоре «Вихре» действовал сын Максима Исаева – Александр. Максим Максимович ещё не стал Максом Отто, но маховик уже был раскручен. 

В 1967 году оба романа были экранизированы. В кинотеатрах с успехом шёл фильм Бориса Григорьева «Пароль не нужен», а телезрители с волнением следили, как спасали от уничтожения Краков герои трёхсерийной ленты Евгения Ташкова «Майор «Вихрь». Об успехе картин доложили председателю КГБ СССР Юрию Андропову. Он возглавил Комитет за полгода до этого, сделав одной из приоритетных задачу создания положительного образа ведомства, особенно в сфере искусства. На западе романы и фильмы о бравых англосаксах, в который раз спасающих мир от зла, и в частности от «этих русских», появлялись с середины 50-х. Сил и средств для демонизации СССР не жалели по обе стороны Атлантики. Советской же литературе, как и кинематографу, по этой линии противопоставить было практически нечего. 

Юрий Владимирович романы прочёл и понял – Семёнов способен стать первой ласточкой задуманной кампании, Исаев-старший именно тот герой, какой был нужен. Только действовать он должен в тылу куда более грозного и опасного противника. Встреча Андропова и Семёнова стала судьбоносной, и «разведческий жанр» в советском искусстве получил наконец права гражданства. 

Семёнову открыли доступ в архивы. Копался он в них долго, почти целый год, а роман написал за семнадцать дней. Журналистика сделала из него спринтера. Писателя влекла интрига – чем стремительней, тем лучше. Ради движения сюжета он готов был пожертвовать и историческими реалиями, и правдоподобием. Проработка же деталей всегда наводила на него тоску. Тем не менее роман получил добро в высоких инстанциях и в конце 1969 года был опубликован в журнале «Москва». 

Практически сразу было принято решение об экранизации. Семёнов в своей стремительной манере написал сценарий и отдал его на «Ленфильм». Пока там искали подходящего режиссёра, роман прочла Татьяна Лиознова. Мечта снять кино о войне жила в ней где-то очень глубоко – ни один из мужчин её большой семьи с неё не вернулся – вот только подходящего сюжета не было. По легенде, Татьяне Михайловне удалось уговорить Семёнова отдать сценарий ей, потому что замахнулась на многосерийную телевизионную картину, тогда как изначально предполагался обычный двухсерийный кинофильм. Тот отозвал сценарий и вернул студии аванс. 

На самом деле судьба «Мгновений» решалась в очень высоких кабинетах: доверить многосерийную военную картину женщине? Такого в советском кино ещё не было. Но «железная леди советского экрана» доказала своё право выполнить эту трудную «мужскую работу». Лиознову сценарий привёл в отчаяние – ей виделось что-то более серьёзное, чем головоломный военный детектив. Не зря на худсовете, принимавшем ленту, не раз было подчёркнуто, что «типичный детектив» ей удалось «поднять до высот психологического фильма». Психологическая точность была для режиссёра особенно важна – за экранными персонажами стояли живые люди. 

Из судьбы полковника Исаева практически невозможно вычленить конкретные фрагменты подлинных биографий советских разведчиков-нелегалов. Он – их коллективный портрет, не похожий ни на кого в отдельности, но воплощавший главное, что было в каждом. И всё-таки в Штирлице проглядывают черты его реальных «коллег». Он был чемпионом Берлина по теннису: профессиональный теннисист Александр Коротков возглавлял перед войной нашу резидентуру в столице рейха. Штирлица часто винят в чрезмерной сосредоточенности: Киму Филби приписывают фразу о том, что с таким выражением лица тот не продержался бы и дня. Но именно таким был в жизни Норман Бородин, работавший в Норвегии, Германии и Франции. Писатель, кстати, с ним не раз встречался. 

Вилли Леман внешне Штирлица ничем не напоминал, да и по национальности был немцем. Но именно его, гауптштурмфюрера СС, служившего в Главном управлении имперской безопасности, курируя сферы военного строительства и оборонной промышленности, и проходившего в Центре под псевдонимом Breitenbach («полноводный поток»), считают самым близким прототипом героя картины. По официальной версии, Леман был разоблачён из-за роковой случайности – во время операции под наркозом проговорился его радист. В конце 1942 года суперагента арестовали, и он бесследно исчез. Даже дела его в архивах обнаружить не удалось. 

Катю Козлову Семёнов придумал. Но у актрисы Екатерины Градовой был перед глазами живой пример – Анна Филоненко, разведчица-нелегал, с которой Лиознову познакомили консультанты фильма. Старшего сына Анна родила в Москве «легально». Дочь появилась на свет в Харбине, младший сын – в Бразилии. Анна убедительно кричала по-чешски – по легенде чета Филоненко была политэмигрантами из социалистической Чехословакии. Анна и Михаил работали долго и успешно, вернулись, когда у главы семьи обнаружились проблемы со здоровьем. Их дети только в Союзе узнали, кто они на самом деле, а профессию родителей от них ещё долго держали в тайне. 

Пастор Шлаг в исполнении Ростислава Плятта стал первым в истории советского кино «положительным» священником. Сочувствие и уважение зрителя он завоёвывал с первого появления в кадре. После показа фильма в ГДР на студию пошли письма от протестантских священнослужителей, полные самых тёплых слов: в герое Плятта отразились судьбы священников, не смирившихся с приходом нацизма, – Пауля Шнайдера, погибшего в Бухенвальде ещё в 1939 году, Мартина Нимёллера, чудом уцелевшего в Дахау. Но главным прототипом Шлага считают пастора Дитриха Бонхоффера, имевшего немалый вес в международных религиозных и политических кругах и пытавшегося убедить клерикальных иерархов объединить усилия католической и протестантской церквей в борьбе с фашизмом. В 43-м его арестовали и, продержав два года в застенках гестапо, казнили в самом конце войны. 

Премьеру «Семнадцати мгновений весны» планировали на 9 мая 1973 года, Но фильм получился не только антифашистским, но и антиамериканским, а в июне Брежнев отправлялся с визитом в США. Встреча с Никсоном должна была «ознаменовать новый этап в процессе разрядки международной напряжённости». Показ перенесли с таким расчётом, чтобы визит генсека успел сойти с первых полос газет. Первую серию показали 11 августа, и уже на следующий вечер вся страна сидела перед экранами телевизоров. 

Первый канал вновь показывает легендарный фильм ровно полвека спустя…