«Монастырь» для немцев. История уникальной разведоперации СССР

Её подробности раскрыл писатель, историк, вице-президент Союза криминалистов и криминологов РФ, с 2000 по 2016 г. зам. Генерального прокурора РФ ­Александр Звягинцев.

Шпион в Генштабе

В самый разгар Второй мировой войны премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль сообщил Верховному Главнокомандующему Вооруженными Силами СССР Иосифу Сталину прене­приятное известие: в Генеральном штабе Красной армии работает немецкий шпион.

Однако слова Черчилля наверняка заставили улыбнуться Иосифа Сталина. Хорошо осведомлённый британец даже не догадывался, что оказался вовлечённым в большую игру советской разведки, цель которой – стратегическая дезинформация. Эта игра состояла из трёх крупных операций – «Монастырь», «Курь­еры» и финальный аккорд – «Березино».

К концу августа 1944 г. Белоруссия была почти полностью освобождена от гитлеровцев. Но в советском тылу ещё оставались отдельные подразделения немецких войск. Они надеялись пробиться к линии фронта. Это обстоятельство и решила использовать советская разведка, когда начинала операцию «Березино».

Считается, что идею подал на одном из совещаний Сталин. Совещание состоялось в Кремле 4 апреля 1944 г. В нём приняли участие нарком государственной безопасности Меркулов, начальник военной контрразведки СМЕРШ Абакумов, начальник ГРУ Генштаба Красной армии Кузнецов и начальник диверсионно-разведывательного управления НКГБ Судоплатов. 

Павел Судоплатов вспоминал: «В соответствии с приказом мы должны были ввести немецкое командование в заблуждение, создав впечатление активных действий в тылу Красной армии остатков немецких войск, попавших в окружение в ходе нашего наступления. Замысел Сталина заключался в том, чтобы обманным путём заставить немцев использовать свои ресурсы на поддержку этих частей и помочь им сделать серьёзную попытку прорвать окружение».

Зашёл с козырей

Но как убедить немцев в существовании германской воинской части в советском тылу? Судоплатов понимал: в этой игре ходить придётся с козырей. Таковые имелись у советской разведки. Ещё в феврале 1942 г. через линию фронта к немцам был заслан агент НКВД Александр Демьянов, псевдоним «Гейне». История этого человека требует особого рассказа – широкой общественности о нём стало известно не так давно, а сделал он для страны, часто рискуя жизнью, очень много. 

Москва, Новодевичий монастырь. С начала 1930-х гг. это место было объектом пристального внимания советских спецслужб. Здесь многие годы существовало монархическое антисоветское гнездо. В ряде корпусов, в бывших кельях монахинь, жили лица дворянского происхождения. И в их числе – Борис Александ­рович Садов­ский. Известный в начале XX в. русский поэт, писатель, критик. Придерживался крайних монархических взглядов. Тем не менее смог стать членом Союза писателей. В 1929 г. благодаря хлопотам советских писателей получил жильё в Новодевичьем монастыре. Тяжело болел сифилисом, который лечил препаратами на основе ртути, что и привело к повреждению центральной нервной системы и потере подвижности. Перемещался только на инвалидной коляске и не мог обходиться без посторонней помощи. О монархических убеждениях Садовского прекрасно знали на Лубянке и использовали его как приманку для выявления других, более опасных противников советской власти. Садовский открыто приветствовал нападение Германии на СССР: он наивно полагал, что немцы, прогнав советскую власть, вновь возведут на трон царя, а он сам и его группа станут лидерами новой России. 

Осенью 1941 г. советские спецслужбы решили использовать поэта для разведывательной игры с немцами. Замысел был таков: сообщить германскому командованию, что в Москве действует подпольная монархическая группа «Престол» во главе с Борисом Садовским и что она готова сотрудничать с немецкой разведкой. Операция получила кодовое название «Монастырь». Руководил ею Павел Судоплатов.

1 января 1942 г. в квартире Бориса Садовского в Новодевичьем монастыре появился молодой инженер Александр Демьянов. О себе он рассказал, что родился в дворянской семье, а по убеждениям всегда был монархистом. К тому же блестяще знал немецкий. Садовский даже не догадывался, что Демьянов сотрудничает с советскими спецслужбами.

Вот что я прочитал в личном деле Александра Петровича Демьянова: родился в 1910 г. Из дворян. Отец – офицер, умер от ран во время Первой мировой войны. Предок – атаман Антон Головатый, один из основателей Черноморского казачьего войска. Дядя служил начальником контрразведки белогвардейцев на Северном Кавказе. Александр Демьянов окончил Ленинград­ский политехнический институт по специальности инженер-электрик, изобретатель. В 1932 г. арестовывался органами ОГПУ по подозрению в организации коллективной читки мемуаров Шаляпина «Душа и маска». Освобождён без последствий. С 1933 г. работал в системе кинематографии. В 1934 г. завербован ОГПУ…

Демьянов был человеком с благородными манерами. Знающий несколько языков, очень симпатичный, галантный, легко шёл на контакт с людьми. Женился на Татьяне Борисовне Березанцевой – в будущем она станет известным кинорежиссёром. Супруги собирали у себя на квартире светских людей, балерин, кинематографистов. Представители иностранных дипломатических кругов, бывавшие у Демьянова дома, активно завязывали дружеские отношения с советской творческой богемой.

«Этот сумасшедший русский»

Из материалов спецархива: «Справка на агента 2-го отдела НКВД СССР Александра Петровича Демьянова, псевдоним «Гейне». 16 января 1942 г. Был подготовлен для работы в Москве на случай её захвата немцами. Согласен идти в тыл врага для выполнения специального задания по агентурному делу «Монастырь». Знает подрывное дело, хорошо знаком с электро- и радиотехникой».

Зимой 1942 г. Демьянов рассказал Садовскому, что его призывают в армию и что он намерен перейти к немцам с посланием от «Престола». Садовский с восторгом поддержал эту идею. 

17 февраля 1942 г. Советско-германский фронт. Район города Гжатска. Для перехода Демьянова выбрали более-менее спокойный участок. Он должен был преодолеть по снегу 600 м между нашими и немецкими позициями. Вот как это описал в своём отчёте сам Александр Петрович: «Как только стало светать, я встал на лыжи и отправился к немцам. Немцы открыли стрельбу, но скоро прекратили. С криком «Не стреляйте!» я побежал к ним, размахивая белым полотенцем. В этот момент лыжная палка звякнула о металл… Я понял, что это мина, и больше палками не пользовался».

Сумасшедший русский, перебежавший через минное поле, произвёл на немцев неслабое впечатление. Он свободно говорил по-немецки и прочитал им на двух языках возвышенный стих Бориса Садовского, прославляющий нападение Германии на СССР. Перебежчик пояснил, что он посланец тайной монархической организации «Престол», которая жаждет помочь германской армии свергнуть ненавистную власть большевиков. Немцы были тронуты, но после череды допросов вывели монархиста на расстрел.

Демьянов об этом рассказывал так: «Меня спросили, буду ли я говорить, на что ответил: «Я сказал правду». Офицер дал команду – раздались выстрелы из нескольких винтовок, веер щепок посыпался на меня. Понял: ещё жив. Немцы смеялись… Последовала серия непрерывных допросов, днём и ночью. Мне был поставлен ультиматум – если я скажу правду, то мне сохранят жизнь и я буду до окончания войны находиться в концлагере. Пригрозили «третьей степенью» пыток. Но я держался своей версии».

В итоге немцы всё-таки поверили Демьянову. Его отправили в Смоленск – в разведшколу абвера. В «Абверкоманде 103» Демьянов получил псевдоним «Фламинго». Его начали готовить для заброски в СССР.

Забросили, но не туда

15 марта 1942 г. около райцент­ра Арефино Ярославской обл. на парашюте спустился агент немецкой разведки «Макс» – такой псевдоним дали в абвере Александру Демьянову. Наши готовили Демьянова для работы глубоко в тылу у немцев. Он должен был проникнуть в Берлин, в Верховное командование германской армии и политическое руковод­ство Третьего рейха – если не к самому Гитлеру, то к кому-нибудь из руководителей страны. Но судьба распорядилась иначе.

В марте 1942 г. Демьянов уже в качестве немецкого агента оказался в Москве. Свои радиограммы в берлинский Центр он подписывал как «Алекс» или «Александр». «Алекс» сообщал сведения, якобы собранные подпольщиками из «Престола», – речь шла о передвижениях частей Красной армии, эшелонах с вооружением и работе оборонных заводов в различных городах СССР.

Вскоре статус Демьянова для немцев наши решили сделать более солидным. По легенде, его перевели на должность технического специалиста в Генштаб Красной армии, где он получил доступ к секретной информации. Немцы считали Демьянова своим самым крупным агентом в Красной армии. Именно об этом агенте в советском Генштабе Черчилль и сообщал Сталину. Ему доверяли почти безоговорочно, потому что передаваемые им разведданные неизменно подтверждались иными источниками. Так, Демьянов сообщил о военном аэродроме близ города Горький. Немецкие самолёты-разведчики засвидетельствовали наличие ангаров и самолётов. Вслед за ними прилетели бомбардировщики и сбросили смертоносный груз на аэродром. Немецкая разведка не раз проверяла работу агента «Макса», неожиданно присылая ревизоров. Однако советской разведке удавалось перехватывать их и включать в свою игру. 24 августа 1942 г. на квартиру Демьянова пришли двое немецких агентов. За ужином жена Александра Петровича подала им водки и чая, в которые было добавлено сильнодействующее снотворное. Пока агенты спали, трое наших сотрудников обезвредили их оружие. Агентов не собирались задерживать сразу. Чекисты отслеживали, нет ли у них в Москве других явок. И только через 10 дней вражеские лазутчики были арестованы.

Руководство поставило перед Павлом Судоплатовым задачу: в ходе этой радиоигры продвигать противнику дезинформацию стратегического значения. Её готовил спецотдел Генерального штаба Красной армии. 22 июня 1942 г. немцы решили провести самый крупный с начала войны авианалёт на Москву и таким образом хотели отметить годовщину начала войны с СССР. Демьянову передали задание: собрать информацию о силах ПВО в советской столице. Вскоре немецкая разведка получила от него шифровку: «В самом городе и вокруг него сконцентрировано большое количество новой истребительной авиации и зенитных средств. По линии ПВО будут применены новые технические сред­ства, позволяющие на широком фронте и большой высоте, порядка 7–8 км, перехватывать самолёты». Изучив эти сведения, командование германских ВВС решило отменить налёт: оно опасалось больших потерь своих самолётов. 

Осенью 1942 г. Демьянов несколько раз передавал немцам сведения о том, что в район Ржева перебрасываются крупные силы Красной армии. Радиограммы создавали впечатление, что именно здесь в ноябре 1942 г. советские войска нач­нут самое крупное наступление с начала войны. Демьянов также передал, что командующим войсками подо Ржевом назначен генерал армии Георгий Жуков. Немцы знали: там, где находится Жуков, советские войска идут только вперёд, и решили, что подо Ржевом будет, возможно, самое важное сражение. Демья­нов сообщил и день начала наступления – 25 ноября. Немцы поверили и перегруппировали свои силы. Наступление наших войск подо Ржевом дейст­вительно началось в указанный «Александром» срок. Но бои за Ржевский выступ были лишь отвлекающим манёвром! В ноябре 1942 г. Красная армия нанесла свой главный удар под Сталинградом.

В тылу «врага»

Операция «Березино» явилась логическим продолжением операции «Монастырь».

Белоруссия. Червенский район Минской обл. Озеро Песочное. Летом 1944 г. на его восточном берегу был разбит секретный военный лагерь. В нём появились люди в немецкой военной форме. На самом деле это была база отряда особого назначения НКГБ.

Михаил Астахов, генерал-майор запаса, ветеран контрразведки, рассказывал мне, что «с бойцами отряда велись регулярные занятия. Из них делали настоящих немцев, то есть учили ходить, как немцы, говорить, как немцы, есть, как немцы. Также были завербованы чуть больше десяти человек из числа немецких военнопленных. Они и создали костяк этой легендированной 2500-тысячной группировки немецких войск, находящихся в нашем тылу». 

С начала июля 1944 г. с бойцами отряда ежедневно проводились практические занятия на немецком языке по строевой подготовке. Занятия вёл бывший немецкий офицер, агент «Фонтош».

Роль командира скрываю­щейся в Белоруссии части играл настоящий немецкий офицер – подполковник Генрих Шерхорн. Он служил в вермахте с 1939 г. С 20 июня 1944 г. командовал полком 286-й дивизии тылового охранения. Попал к нам в плен 9 июля 1944 г. в районе Мин­ска. Шерхорна нашли в лагере для военнопленных в подмосковном Красногорске. Основой для вербовки стали его письма домой, в которых подполковник писал, что очень пессимистично настроен и уверен: Германия проиграет войну. За это наши и ухватились. После того как с ним поработали и удостоверились в искренности его намерений, с Шерхорном были установлены агентурные отношения. Ему был присвоен псевдоним «Шубин». Шерхорна включили в радиоигру, и он проявил себя безукоризненно.

18 августа 1944 г. агент «Макс» сообщил немцам, что в районе реки Березины скрывается немецкая воинская часть численностью более 2000 человек под командованием подполковника Шерхорна. Через неделю гитлеровцы ответили: «Благодарим за ваши сообщения. Просим связаться с этой немецкой частью. Мы намерены сбросить для них различный груз. Мы также могли бы послать радиста. Радист прибудет в обмундировании Красной армии. Пароль: Ганновер. Привет». В ночь с 15 на 16 сентября 1944 г. первые три немецких парашютиста – специалисты по радиоделу и диверсиям – были сброшены в районе базы Шерхорна.

К заброшенным диверсантам выходил лысоватый, худощавый, очень такой безразличный и брезгливый немецкий офицер… И орал на них: это бросьте туда, это – сюда, оружие оставьте здесь, парашюты сюда… Это был Виль­ям Фишер. Потом он станет легендарным совет­ским разведчиком Рудольфом Абелем. А в белорусских лесах Фишер следил за работой перевербованных радистов, чтобы они не смогли сообщить немцам условный сигнал, что работают под контролем. Ведь это означало бы крах всей операции.

Когда же с немецкой стороны засылались разведчики, их приводили прямо к Шерхорну, и тот вёл себя с ними как реальный командир реальной окружённой воинской части. Двое парашютистов, которые были сброшены в ночь с 15 на 16 сентября, подтвердили по радио, что благополучно прибыли в расположение Шерхорна. Немцы так и не узнали, что те уже работают под контролем советской разведки. Парашютисты также сообщили, что их третий товарищ тяжело ранен при приземлении. На самом деле тот отказался идти на вербовку и был ликвидирован. Операция «Березино» начала набирать обороты.

Конец игры

Зимой 1945 г. Красная армия вышла к границам Германии. «Группа Шерхорна» сообщила, что тоже двигается на запад. На самом же деле на запад двигались с рациями небольшие группы контрразведчиков, чтобы имитировать отступление. Ведь при пеленгации их дислокация немцами легко устанавливалась.

16 марта 1945 г. Шерхорну сообщили о присвоении ему звания полковника. По личной инициативе Гитлера он был награждён Рыцарским крестом I степени. Этот орден являлся высшей военной наградой Третьего рейха. Если рассуждать здраво, этот незаметный в вермахте человек не очень вписывался в легенду. Но в тяжёлых для Третьего рейха условиях военных поражений и покушения на Гитлера немцы из скромного снабженца всё же решили сделать национального героя, который даже в тылу врага не сложил оружия.

«Совершенно секретно. Радио­грамма немецкого разведцент­ра «группе Шерхорна». 5 мая 1945 года. С тяжёлым сердцем мы вынуждены прекратить оказание Вам помощи… Мы не можем больше поддерживать с Вами радиосвязь. Что бы ни принесло нам будущее, наши мысли всегда будут с Вами». Эта телеграмма означала конец всей игре «Березино».

За эту стратегическую операцию Павел Судоплатов и Наум Эйтингон были удостоены полководческих орденов Суворова – первый и един­ственный случай в истории советской разведки и контрразведки. Были также награждены государственными наградами 32 сотрудника НКВД и 255 бойцов войск НКВД. 

Гитлеровцы так и не поняли, что с ними велась большая разведывательная игра. После войны Отто Скорцени в своих воспоминаниях с гордостью писал, какую важную работу он проводил по поддержанию группировки Шерхорна. А генерал Рейнхард Гелен, создавший разведывательную службу ФРГ, до конца дней своих считал, что немцам удалось внедрить в Генштаб Красной армии своего разведчика, который добывал для них очень ценную информацию.

Генрих Шерхорн в 1948 г. уехал­ на родину. Умер он в Кёльне в 1972 г.

А вот Александр Демьянов, принимавший участие и в других операциях, вскоре после войны покинул органы госбезопасности и вернулся к профессии инженера. Они с женой много путешествовали. Умер он от инфаркта в 1975 г., катаясь в лодке по Москве-реке. Похоронен на Введенском кладбище.