Без права на славу, во славу державы

ЗАКЛЮЧЁННЫЕ – ВОРЫ, УБИЙЦЫ – ШЕПТАЛИ: «ПАРЕНЬ, ДЕРЖИСЬ, ТЕБЯ СКОРО ОБМЕНЯЮТ, МЫ СЛЫШАЛИ».

20 декабря Служба внешней разведки России празднует 100-летие. Об одном из героев – разведчике-нелегале Алексее Михайловиче Козлове – рассказывает писатель, историк, вице-президент Союза криминалистов и криминологов РФ, с 2000 по 2016 г. зам Генерального прокурора РФ Александр Звягинцев.

Два года назад я был в Йоханнесбурге – участвовал в заседании ежегодной конференции Международной ассоциации прокуроров. Помню, предложили показать тюрьму, где отбывали наказание политзаключённые. Меня это предложение очень заинтересовало. Потрясли чудовищные условия: камера, в которой люди не лежали, а стояли вплотную друг к другу, отсутствие питьевой воды, унитаз, в который они справляли нужду, в нём же стирали свою одежду и пили оттуда воду…

В Гохране России хранится уникальный алмаз в 57 карат. Ему дали имя «Алексей Козлов». Недавно мы сняли фильм об этом замечательном разведчике, которого, к сожалению, уже нет среди нас. Но он, подобно алмазу, проявил невероятную твёрдость в условиях юаровских застенков.

КУРИЦА КАК ЗНАК СМЕРТИ

Раньше ему давали только кружку жидкости, напоминавшую то ли кофе, то ли чай, а чаще – воду, в которой мыли посуду, два куска хлеба и миску каши. А накануне Козлову принесли на ужин курицу. Это был плохой знак. В тюрьме Претории существовал обычай – курица полагалась только накануне смерти. И даже тут действовали правила апартеида: белому смертнику – целая курица, чёрному – половина.

Это был четверг. Казнили по пятницам. В 5 утра вывели и его. Однако не повесили.

Просто показали, как это происходит: приговорённого вздёрнули на виселице, она стояла на втором этаже. Потом люк опустился, казнённый упал вниз. Там стоял доктор Мольхебе, тюремный врач. Он делал, как говорили в тюрьме, «последний шприц» – воздухом в сердце, и человек умирал.

В камере смертников тюрьмы Претории Алексей Козлов провёл полгода. Его пытали и днём и ночью. Били, не давали спать – каждый час будили и выводили на проверку.

Однажды он простоял 26 часов… «Меня заставили стоять, – вспоминал Алексей Козлов. – А потом повели в туалет. По дороге я грохнулся и потерял сознание».

Параша, кровать и стул. Комната – три шага на четыре. На стенах гвоздём нацарапаны прощальные слова тех, кто здесь сидел. В камере был динамик, из него доносились жуткие стоны и крики. Рядом была дверь, откуда выносили трупы повешенных, иногда по 12 в день.

Но самым страшным для Козлова было то, что Москва не знала, где он и что с ним.

«НАСТОЯЩИЙ НЕМЕЦ» ИЗ ВОЛОГДЫ

Разведчик-нелегал Алексей Козлов был командирован Центром в ЮАР в 1977-м.

Задача – выяснить, есть ли у ЮАР атомное оружие. Стало известно, что уже несколько лет в местной научной лаборатории Пелиндаба идут исследования в ядерной области. А в пустыне Калахари, на границе с Ботсваной, советский спутник зафиксировал строительство двух глубоких шахт, которые, по нашим данным, готовили для подземных испытаний. Скважины предназначались под, как называют это профессионалы, холодное испытание «первого изделия» – первой бомбы. Об этом были немедленно проинформированы американцы и французы.

В 1978 г. удалось зафиксировать похожую на атомный взрыв вспышку в Южном полушарии неподалёку от Кейптауна. 22 сентября 1979 г. в Южной Атлантике произошёл ещё один ядерный взрыв. Ни одна из 5 стран, обладавших на тот момент ядерным оружием, испытаний не проводила. Это породило подозрения, что в ЮАР разработали атомную бомбу. Ядерная бомба у страны, где 3 млн белых фактически держат в рабстве 26 млн чёрных!

Разведчик Козлов работал за границей под именем Отто Шмидта. Шмидт – немец, гендиректор крупной фабрики химчистки. По иронии судьбы, «настоящего немца» из него сделал польский еврей Зельман Шмулевич Щерцовский, преподаватель немецкого языка в вологодской школе № 1.

«Железный Зельман» учил не только языку, но и манерам – обращался ко всем ученикам на «вы», устраивал поэтические вечера и спектакли. Зельман Шмулевич ещё упоминал Отто Юльевича Шмидта, нашего знаменитого полярника. Возможно, именно поэтому, став нелегалом, Алексей Козлов долгие годы будет работать под именем Отто Шмидта…

Когда простой вологодский парнишка Козлов приехал поступать в Москву в МГИМО, педагоги в приёмной комиссии удивились: «Откуда вы блестяще знаете немецкий?»

Экзамен по немецкому и решил всё.

Юрий Шевченко, разведчик-нелегал, Герой России, рассказывал мне: «Соученики Алексея Михайловича стали послами в западных странах. Лёша тоже готовился к дипломатической работе. В институте выучил ещё и датский. На преддипломную практику его отправили в Копенгаген, в консульский отдел. Это была первая поездка Козлова за рубеж. Карьера ему была уготована очень хорошая, но, как всегда бывает у нас, Родина вдруг позвала его защищать её безопасность».

В 1959-м на выпускника МГИМО обратили внимание кураторы из Первого главного управления КГБ – пригласили служить во внешней разведке. Он согласился. Началась интенсивная подготовка к выезду за рубеж. Обычно она занимает 5–6 лет. У него она шла ровно 3 года – потому что талантливый человек. Четыре секунды взгляда на страницу газеты – и он читает всё это по памяти.

В 1962-м – первое задание: получить диплом чертёжника в Дании. Обучение в школе технических ассистентов предполагало несколько лет. Однако Козлов освоил профильный курс всего за 3 месяца. Потом совершенствовал немецкий в Штутгарте.

Затем полгода провёл в Ливане – надо было почувствовать себя настоящим немцем.

По легенде, он был немец из Западной Германии.

ПОД ПРИКРЫТИЕМ… ДЕТЕЙ

Из Ливана Козлов перебрался в Алжир, где работал в бюро городского планирования.

Начал обзаводиться надёжными «источниками». Алжир только-только приобрёл независимость от Франции. Козлов устроился чертёжником в швейцарское бюро. И получил доступ к важной политической информации. Туда к нему приехала жена Татьяна. Они поженились в Москве в 1962 г., когда Козлов вернулся из ГДР.

Татьяна, хоть и окончила Московский энергетический институт, тоже была разведчиком-нелегалом. Так что работали они вместе. Супруга осуществляла функции связи с Центром как шифровальщик и радист. Из Алжира они перебрались в Германию как семейная пара.

Чтобы легализоваться в ФРГ, второй раз расписались, но уже по законам страны пребывания. Когда приехали в Германию, вакансий технических чертёжников не нашлось. А на работу устраиваться нужно было. И Козлов пошёл работать чернорабочим в химчистку и прачечную.

Вскоре родился первенец – сын Миша. Рожать Татьяна Борисовна должна была в Германии. Хоть она и хорошо владела немецким, но в процессе родов всё могло случиться. Помните «Семнадцать мгновений весны», как рожала радистка Кэт и кричала по-русски? Но всё обошлось. Через несколько лет родилась дочь Аня. И супруги Шмидт получили настоящие немецкие паспорта – двое детей, солидные люди.

А семья с ребёнком даёт нелегалам очень хорошее прикрытие.

Через какое-то время Козлов-Шмидт стал гендиректором химчистки: прошёл путь от чернорабочего до начальника. Более того, фирма сделала его своим торговым представителем. Он заключал всевозможные контракты, у него появились очень широкие связи. Продолжая вести бизнес, Козлов ездил по всему миру, изучал обстановку, искал перспективные знакомства, налаживал нужные связи. Помимо немецкого и датского освоил английский, французский и итальянский. Сын ходил в детский сад, дочка – в ясли. С родителями дети говорили по-немецки. Русского языка они не знали совершенно – так было надо.

Как немецкий бизнесмен, Отто Шмидт имел возможность посещать государства, с которыми у СССР не было дипотношений, – Испания, Португалия, Израиль, много арабских стран, Южная Корея. Одной из таких стран была Южно-Африканская Республика. В 1950 г. там был принят закон о подавлении коммунизма. После этого отношения с Советским Союзом становились всё более напряжёнными, а в 1956 г. закончились совсем. Козлов быстро стал своим в Малави, единственном африканском государстве, установившем с ЮАР дипломатические отношения.

Он был обаятельным, разговорчивым и щедрым, часто угощал собравшихся пивом за свой счёт. Его стали приглашать на мероприятия, приёмы. И однажды на таком приёме он инициировал соответствующий разговор: мол, говорят, что у ЮАР есть ядерная бомба. Ну какая ядерная бомба в этом, извините, захолустье?! «Рядом со мной сидела одна женщина, – рассказывал сам Алексей Козлов. – Она дремала и вдруг открывает глаза и говорит: «Знаете, мы же в декабре 1976 г. как раз отмечали в Пелиндабе шампанским и всеми деликатесами создание этой атомной бомбы. Мы, – говорит, – сделали её вместе с Израилем». Оказалось, что она была секретаршей генерального директора этой базы в Пелиндабе».

В Пелиндабе заседал мозговой центр, который занимался разработкой атомной бомбы.

Информация о том, что ЮАР имеет собственное ядерное оружие, более того произведены испытания, продолжается работа в этом направлении, ушли в Центр. Эта информация была перепроверена по другим источникам, которые находились и в самой стране, и за её пределами.

«ЭТО ЗА МНОЙ»

Арестовали Алексея Михайловича внезапно, по прилёте в ЮАР, в 1980-м. «Сели в аэропорту, – вспоминал разведчик. – Смотрю в иллюминатор – к нам чёрная машина направляется. Шестое чувство подсказывает: это за мной. Надели на меня наручники, посадили в машину. И повезли в Преторию».

В день задержания разведчика не стало его отца. Он даже не догадывался о провале сына. Он вообще ничего не знал о его работе. Супруги, Татьяны Борисовны, на момент ареста уже не было в живых… В 1970 г. она тяжело заболела, пришлось ей по приказу Центра возвращаться. После смерти жены Козлов стал работать один…

При аресте Козлова обвинили в терроризме. Это означало, что он не имеет права на адвоката, на общение с внешним миром и на получение любой информации. Сразу начались допросы и пытки. Пять дней. Без перерыва. Так когда-то пытали только гестаповцы. У следователя, который допрашивал Козлова, в кабинете висел портрет Гитлера. Алексей Козлов рассказывал: «У него существовала забава: в кабинете стулья были с выгнутыми спинками, так вот мне за спинкой стула стягивали наручниками руки, моя спина выгибалась, и достаточно было ткнуть пальцем, чтобы человек падал. А пол там был бетонный. В общем, руки у меня были все разбиты в кровь. На пятый раз, когда падаешь, теряешь сознание».

Потом перевели в камеру-одиночку. Это была камера смертников. В ней Козлов провёл полгода. Вспоминал всю свою жизнь, близких, родителей, детей, молодость.

А на допросах стоял на своём: я немец, не понимаю, в чём меня обвиняют. Его проверяли на детекторе лжи. На допросы специально приезжали специалисты из внешней разведки Англии, США, Израиля. Его хотели перевербовать, сделать «кротом», двойником. Хотели выколотить из него хотя бы информацию о том, с каким заданием он прибыл в ЮАР, что делал, выяснить методы, способы работы советской разведки. Однако Козлов стоял насмерть. Но однажды его привели на допрос и показали две фотографии. «Это были фотографии – моя и моей жены. Я перевернул мою фотографию. Там написано: «Алексей Михайлович Козлов». Ну, после этого я уже не говорил, что я немец. Честно признался, что, да, являюсь советским гражданином». Больше Козлов не сказал ни слова.

ДВА ГОДА АДА

Алексей Михайлович пробыл в тюрьме ЮАР два года. Ему не давали ни газет, ни свиданий, не разрешали слушать радио. К концу первого года у него начала лопаться кожа на руках – из-за недостатка хлорофилла. С 90 он похудел до 57 кг – именно столько весил разведчик, когда его выпустили из тюрьмы в 1982 г. В том, что это когда-нибудь произойдёт, он не сомневался ни секунды…

1 декабря 1981 г. премьер- министр ЮАР Питер Бота выступил по телевидению: «Я официально заявляю, что в нашей тюрьме в Претории находится советский шпион».

После этого Козлова стали выводить на прогулки в тюремный двор. «Помню, посмотрел на солнце – такое счастье! – рассказывал Козлов. – Больше мне ничего не надо было. Заключённые – воры, убийцы – шептали: «Парень, держись, тебя скоро обменяют, мы слышали».

Москва действительно начала готовить обмен. Центр долгое время не знал, что происходит с Алексеем Михайловичем, направлял ему шифровки. Часть из них была перехвачена. Алексею Михайловичу предлагали их расшифровать, но он отказался.

Протоколы допросов Козлова направлялись в ФРГ, поскольку официально он был гражданином этой страны. Из ФРГ «наш источник» передавал эту информацию в ГДР, откуда она поступала Москву. Поэтому в Центре знали, что Козлов никого не выдал.

Козлова меняли «по высокому курсу»: за него одного запросили 10 западногерманских шпионов, арестованных в ГДР и в СССР, а также армейского офицера ЮАР, захваченного кубинцами в Анголе. 28 мая 1982 г. Козлову принесли костюм, рубашку, галстук и повели к замдиректора контрразведки ЮАР генерал-майору Бродерику. «Он сообщил: «Мы тебя готовим к обмену». Я попрощался со своим следователем – полковником Глоем, он крепко пожал мне руку. Сказал: «Извини за всё, что тут с тобой произошло, но мы просто не знали, с кем имеем дело. Но теперь мы узнали, что ты нормальный парень, настоящий мужик», – рассказывал Алексей Козлов.

На прощание тюремщики снова над ним поглумились – по дороге в аэропорт привезли на скалу, где установлен памятник первопроходцам ЮАР – бурам. И сказали: «Мы тебя здесь расстреляем». Расчёт, видимо, был на то, что кто-то в такой ситуации может сломаться. Но Козлов не дрогнул.

Почему же случился провал тогда, в 1980-м? Ведь Козлов был предельно осторожен: объездил 86 стран – везде всё было чисто. Предателем оказался сотрудник внешней разведки, кадровый разведчик Олег Гордиевский. Всё раскрылось в 1985-м, когда Гордиевский сбежал в Великобританию. «Я летел в Москву через Копенгаген, – объяснял Алексей Козлов. – Гордиевский был тогда заместителем резидента. А я встречался с резидентом, мы обменивались документами». «Наш резидент в Дании продемонстрировал Гордиевскому паспорт Алексея Михайловича. Инструкцией это строжайше запрещено. «Ну он же мой зам», – оправдывался потом резидент», – резюмировал в разговоре со мной генерал-майор, ветеран СВР Сергей Яковлев. Всего Гордиевский выдал 25 советских агентов.

После обмена Алексей Михайлович некоторое время работал в центральном аппарате Первого главного управления КГБ СССР. Но потом не выдержал – обратился к Юрию Дроздову, начальнику Управления нелегальной разведки: отправьте, мол, снова работать за рубеж. Дроздов решил рискнуть: «Они же нам тебя отдали, ни в каких разыскных списках ты не числишься. И потом – ни один кретин не подумает, что человек, вытащив голову из петли, опять будет засовывать её обратно. Давай попробуем».

И Алексей Михайлович опять выехал на работу – на целых 10 лет. «Фактически им было создано несколько нелегальных резидентур в странах НАТО. Это настоящий подвиг», – считал разведчик-нелегал, Герой России Юрий Шевченко.

В Москву Алексей Козлов вернулся в 1997 г. До последних дней занимался с молодыми сотрудниками внешней разведки, передавая им свой уникальный жизненный и оперативный опыт. «Слова «патриотизм», «любовь к Родине» для меня святые, – говорил он. – Люди, которые к нам сейчас приходят на работу – а я со многими из них разговаривал, – относятся к этим словам так же, как и я, – как к святым».

В 2000 г. Алексей Михайлович был награждён Звездой Героя России. А получить у разведчиков Героя России непросто. У них же какой лозунг? «Без права на славу, во славу державы».