Когда рядом предатель

Николай ДОЛГОПОЛОВ

В молодогвардейской серии "ЖЗЛ" готовится к изданию книга "Абель - Фишер", приуроченная к 90-летию отечественной внешней разведки. Автор - писатель и журналист, лауреат литературной премии Службы внешней разведки Российской Федерации Николай Долгополов с 1993 года собирал материалы о разведчике-нелегале полковнике Вильяме Генриховиче Фишере. При аресте в США Фишер взял имя друга и тоже разведчика Рудольфа Ивановича Абеля. В небольшом отрывке, предлагаемом читателям "Красной звезды", речь идет о самом драматическом моменте в судьбе нелегала: его предает связник и радист Рейно - он же Вик - Хейханен.

В.Г. Фишер на отдыхе в Сочи.

Предательства могло бы и не быть, если бы фортуна оказалась благосклоннее к Вильяму Фишеру. Никакого связника Вика не предвиделось. Марк с нетерпением ждал приезда в Штаты Роберта, хорошо ему знакомого по прежней работе. В начале 1950-х годов тот через третью страну должен был въехать в США. И вдруг катастрофа в Балтийском море - корабль, на котором плывет Роберт, тонет. Еще долго его ждали в Нью-Йорке, рисовали на мосту над подземкой условные знаки... Что ж, пришлось подыскивать нового связника.

Именно Рейно Хейханен сломал судьбу полковника. Хочется понять, докопаться, в чем и где оступился карельский паренек, родившийся в 1920 году в местечке Каскисари неподалеку от Ленинграда.

Мечтал стать учителем, и похвальному желанию помогли осуществиться. Способности не выдающиеся, поступить в институт, проучившись в деревенской школе, сложно, и молодого парня приняли в педагогический техникум. Но поработал на ниве общественного образования Хейханен недолго.

Удивительный поворот - заметили деревенского учителя-карела в органах. Возможно, требовалось выдвигать и использовать национальные кадры: война-то грянула советско-финская, и 19-летнего учителя, проработавшего в школе всего-то три неполных месяца, в конце 1939 года взяли в НКВД. Последовали сверхкороткие курсы: 10 дней - и готово. И вот уже прослушавший лекции о том, как допрашивать пленных и выявлять антисоветчиков, учитель переквалифицируется в переводчика. Хейханен в составе разведывательной группы действует на захваченной Красной Армией территории Финляндии.

Потом возвращение в Карелию, где сначала переводчик, затем уже оперативный работник и кадровый сотрудник госбезопасности продолжает службу. Ему присваивают звание лейтенанта, следует женитьба, рождение сына.

Наверняка приглядывались. Но чем таким понравился или отличился Хейханен, неясно. Однако в 1948-м вызванный в Москву Рейно проходит собеседование в том самом отделе, откуда и отправился в США кадровый нелегал Марк. После девяти лет работы есть предложение перейти из территориальных органов МГБ - НКВД Карелии не куда-нибудь, а в нелегальную разведку. Повышение неслыханное. Как тут не согласиться!

Хейханен отправляется в Прибалтику. Учеба в Эстонии длилась около года. Его готовили к работе радистом нелегальной резидентуры. Затем переброска в знакомую этническому карелу Финляндию, где он, по легенде Юджин Маки, якобы живет с 1943 года.

Два выдающихся разведчика: В.Г. Фишер и руководитель разведки ГДР М. Вольф (слева)

С финским языком проблем, ясно, никаких. С английским сразу возникают сложности. Мало кто из наставников предполагал, что столь непреодолимые. И хотя Хейханен уже знал, что ему предстоит работать в Штатах, языковой барьер штурмовать не спешил. Его торопили. Летом 1951-го последовало обращение Рейно в посольство США в Хельсинки с просьбой о предоставлении американского паспорта. Документы были чистыми. В свидетельстве о рождении указывалось: 1919 год, штат Айдахо, мать - Лилиана Маки, коренная американка из Нью-Йорка, отец - Август из финского города Оулу, умер еще в 1933-м. Зато появился братишка Ален. Вместе с ним и мамой они жили в эстонской Валге до кончины мамы в 1941-м. А потом уже перебрался в Финляндию. Документ, склонивший в качестве дополнительного аргумента посольство США к выдаче разрешения на жительство, именовался выпиской из американской регистрационной книги.

Он обзавелся новой семьей, женившись в конце 1951 года на подданной Финляндии Ханне Хурике: она моложе его на четыре года. Забыв, впрочем, что уже успел связать себя узами брака в СССР. Неясно, как отнеслись в Москве к факту двоеженства. Ведь со своей первой супругой теперь уже майор Хейханен официально не разводился. Решили, наверное, что женитьба сделает легенду еще правдоподобнее.

Простецкий и неуклюжий вид обратившегося в посольство США просителя свидетельствовал о его сермяжном происхождении. Плохое знание английского проводившего с ним собеседование сотрудника генконсульства в Хельсинки не насторожило, наоборот: финнам языки даются трудно, освоит в Штатах. И паспорт в 1952-м был получен - настоящий, американский.

Двоеженец возвращается в Москву. Последние штрихи подготовки, и под именем Юджина Маки он снова оказывается в Финляндии.

В начале октября 1952-го - отплытие в США, там под псевдонимом Вик он будет радистом у резидента Марка. В ноябре Вик дает знать в Москву, что прибыл. Обосновался в штате Нью-Джерси, поблизости от Нью-Йорка.

Следует относительно длительный период легализации. И лишь в середине 1953 года он выходит на связь с резидентом. Ранним утром начертил красным мелком, как это и принято у разведчиков, заметный лишь для ищущего глаза крест на столбе около ресторанчика "Грин Таверн". Так дал знать ожидавшему его резиденту, что готов приступить.

Вильяма Генриховича всегда тянуло к неизведанному. За штурвалом корабля

И началась работа. Первое время Марка он не видел ни разу. Тот передавал ему указания через тайники. И Маки, находя их то в ямке под деревом Центрального парка, то в прикрепленном пластиком пакете у почтового ящика, исправно выполнял приказы. Оставлял резиденту, известному ему лишь под именем Марк, свои микрофильмы с текстами расшифрованных радиосообщений их Центра. Вик не совершал никаких выдающихся подвигов, трудился в меру своих скромных сил.

Первая личная встреча была назначена ему в августе 1954 года. В восемь вечера, как и было оговорено в вынутом из тайника приказе, он появился в туалете кинотеатра РКО в сине-красном галстуке и с трубкой в зубах. Повторял пароль, чтобы не забыть, когда подошедший к нему незаметный худощавый человек вдруг обратился с непредусмотренной фразой: "Пароль не нужен. Вы - тот, кто мне нужен". Так произошло знакомство с Абелем.

Марк ждал связника. Купил ему аппаратуру для цветной фотографии, объяснил, как она работает. Квартира Вика находилась прямо рядом с лабораторией. Марк надеялся, что прикрытие будет не только надежным, но и прибыльным. Некоторые приборы он разработал сам. Хейханен воспринял новое для себя дело с интересом. Тем более что Марк дал и денег. Вик вроде бы на какое-то время проникся энтузиазмом. Еще в марте 1953 года подписывает договор о найме подходящего помещения, закупает нужные для ремонта стройматериалы. На встречах докладывает, что уже скоро, осталось немного - и открытие. Но Марк, заглянув в магазин, ужасается: сплошной обман. Никаких работ не ведется. Замазанные краской витрины да сваленные в углу мешки с цементом - вот и все, на что угораздило.

За год они встречались по нескольку раз. Однако Хейханен так и не узнал настоящего имени начальника, а чем тот занимается в США, догадывался по передаваемым в Центр шифровкам. Вик и сообщил Марку о присвоении звания полковника.

Резидент попытался получить от своего радиста необходимую помощь. Послал его в Массачусетс, где помощнику предстояло разыскать судостроителя - шведа с типичной фамилией Карлсон. Весной 1955-го Вику было поручено найти завербованного еще в Москве сержанта из военного атташата посольства США в Москве Роя Родса. Тот попался на "медовую ловушку" (был завербован после "постельной истории". - Ред.) и давал кое-какую отдачу. В СССР перед отъездом договорились о продолжении сотрудничества, но, вернувшись в Штаты, сержант никак не проявлялся. Впоследствии Вик сдал ФБР и его. И на суде Родс свидетельствовал о русских шпионах, что все равно не помогло ему избежать длительного тюремного срока.

Последовало и несколько совместных с Марком поездок по стране. Пытались найти удобные точки для установки радиопередатчиков. И все три раза ни одно из предлагавшихся мест не показалось резиденту подходящим.

Полковник Фишер любил посидеть с удочкой

Вик все чаще выпивал. И однажды, по обычаю хорошенько набравшись, потерял полую монетку - никель - с вложенным в нее Марком микрофильмом. И надо же, монетка просто так не исчезла. Попалась на глаза американскому мальчугану. И пионер-бойскаут проявил бдительность: отнес монетку в ФБР. В Штатах этот его подвиг вошел в историю под именем "полого никеля". Историки американской контрразведки убеждены, что монетка с микрофильмом и вывела на полковника Абеля. Нет, не вывела. Но, что правда, то правда, заставила насторожиться людей из ФБР. А несколько повзрослевший мальчик в дни суда над полковником отыскался и даже давал под присягой показания в суде. Мерзавец Вик признал монетку своей.

А Марк еще до этой потери начал сомневаться в способностях Вика. Английский его оставался на том же пещерном уровне. Стало известно Марку и о постоянных пьяных ссорах с женой. Доходило до рукоприкладства, вызовов полиции. Такое поведение иных подозрений, кроме как в беспробудном пьянстве, у американцев не вызывало. Ну как предположить, что запойник-финн - русский разведчик?

Марк, и без того осторожный, держал Вика от себя подальше. Тот не знал даже, где живет резидент. Догадывался, что каким-то образом полковник связан с ремеслом фотографа, не более. Но встречаться все равно приходилось. Вик изредка передавал предназначенные Марку радиограммы из Москвы. Видя, как постепенно все ниже опускается подчиненный, полковник перешел на внушения. Говорил и по душам, и в приказном тоне. Не действовало ничего. И презирающий стукачество на своих Фишер сообщил в Центр о спивающемся связнике. Но и попыток как-то вытянуть радиста из запоя Марк не прекращал.

Однажды он все же показал Вику свое обиталище на Фултон-стрит. Обстоятельства буквально вынудили. Помощник не смог выполнить поручение, сослался на нехватку материалов. И пришлось Марку вести его в район своей квартиры.

Хейханен засасывает алкоголь, а алкоголь засасывает его. В итоге чисто уголовное преступление. Марку передают из Центра пять тысяч долларов, которые Вик должен срочно вручить родным Мортона Собеля. Тот состоял в одной коммунистической ячейке с казненными Розенбергами и получил долгий срок как один из их помощников. Крупная по тем годам сумма предназначалась для помощи жене, на поиски хорошего адвоката. Дело Собеля не виделось Центру безнадежным. Надо было помогать, выручать. Но взятые Виком деньги бесследно исчезли.

В отпуске во второй половине 1955-го Марк уже вовсю хлопочет об отзыве Вика. Удивительно, однако, почти на полтора года просьбы зависают в воздухе. В Центре считают, что у Вика железные документы. Пьяные срывы, уверены некоторые, явление временное, связанное с перенапряжением.

Даже в конце 1990-х пара моих собеседников предполагала, будто Вик "развратился под влиянием американского образа жизни". За месяцы, что Марк находился в отпуске, Рейно Хейханен окончательно спился. Но лишь весной 1957 года Центр начал с ним игру. Сообщили о присвоении звания подполковника и вызвали в качестве поощрения в Москву.

Вик в дорогу не торопился. Но все же, соблюдая видимость дисциплины, отправился морским путем во французский Гавр, оттуда в Париж, где в светлый праздник Первомая убедил сотрудника советской резидентуры во Франции, что завтра улетает в Западный Берлин, а оттуда, как и требуется, в Москву.

Далее поход в посольство США, просьба о политическом убежище, признание в работе на советскую разведку в Нью-Йорке под руководством резидента - нелегала Марка, которому недавно присвоено звание полковника.

Перебежчику, от него тянуло алкоголем, сначала не верили. Но он настаивал на своем. И 11 мая 1957-го Вика отправили самолетом в Нью-Йорк, где он вместе с ФБР уже искал то самое здание на Фултон-стрит, куда заглядывал с Марком. Даже номера дома - № 252 - алкаш не запомнил. Где-то рядом с Фултон-стрит и Кларк-стрит. Запутался и с этажами: квартира то ли на четвертом, а возможно, и на пятом.

Даже люди из ФБР, раскручивавшие его на допросах, поначалу сомневались в правдивости признаний. Психиатры, в распоряжение которых Вик был представлен на несколько дней, пришли к твердому выводу: они имеют дело с законченным алкоголиком. Да еще склонным к суициду. И показания воспринимали сначала с некоторым недоверием.

Однако именно благодаря перебежчику исчезнувший было на несколько недель художник Эмиль Гольдфус был найден, а когда в ФБР поняли, что русский полковник готовится к бегству в Мексику, последовал и арест.

В операции участвовали несколько десятков детективов. И квартиру все же отыскали. Она была закрыта. Ничего не подозревавшие соседи вспомнили, что их милый сосед мистер Гольдфус уехал отдыхать куда-то на запад еще в конце апреля. В те же дни, когда Вик отплыл во Францию.

ФБР попыталось вытащить Марка на встречу. Вик поставил условный знак, однако русский разведчик у тайника не появился. Крутившиеся рядом с Виком агенты прождали его напрасно. Как видите, Хейханена использовали на всю катушку. Приставленный к нему сопровождающий чуть ли не бил по рукам, когда тот добирался до бутылки. Но и не давать пить было уже нельзя, иначе предатель скисал, впадал то в ярость, то в депрессию. Полная патология.

А ФБР работало профессионально. В доме напротив 252-го - на двенадцатом этаже отеля "Турейн" - установили пост. С окон комнаты № 505 не сводили глаз, как и с подходов к дому. Бинокль с десятикратным увеличением, рация - все было под рукой. Однажды проворонив Марка, пост в следующий раз тотчас отреагировал на зажегшийся в квартире свет. Включили рацию, наружка была наготове. Так зафиксировали визит Марка. Поблизости от отеля "Латам" его сфотографировали. Тут же установили личность. Привели в чувство Хейханена, и он, увидев фото, радостно кивнул: "Вы отыскали его".

Несмотря на всю ничтожность, "именно Вик дал ключ к тайне Абеля". Так считал директор ФБР Гувер. Свидетельство приводится и в его воспоминаниях. Что лишний раз подтверждает: если бы не предатель, американцам на след нелегала не выйти.

Но даже в тюрьме полковник нашел способ "достать" Хейханена. Посоветовал адвокату Доновану нанять частных детективов, чтобы те побольше разузнали о Юджине Маки. Указал его точный адрес, привел некоторые детали. Компрометация, назовем все своими словами, главного свидетеля обвинения была подготовлена по предложению Абеля. 1.600 долларов, выделенных им на детективов, предоставивших любопытные и им ожидаемые факты, были потрачены не зря.

Соседи подтвердили: пил беспробудно. Хозяин магазинчика поблизости от дома признался, что Юджин вместе с женой закупал в день бутылок по десять. Пьянка иногда завершалась ссорами, порой драками. Вечерами из квартиры доносились ужасающие крики. В "скорой помощи" подтвердили: да, однажды перевязывали Хейханена - кровь хлестала из нанесенной ножом раны.

Отзывы о Юджине Маки поразили Донована: бездельник, опустившийся пьяница. Никогда нигде не работал. И на что жил и пил - непонятно. Как на что? На деньги разведки. Все-таки здорово задержались с Виком. Чересчур с ним завозились. Слишком верили. И непонятно, как проморгали.

16 сентября суд под председательством федерального окружного судьи Мортимера Байерса отклонил просьбу Донована о месячной отсрочке слушаний. Дали всего десять дней, за которые ознакомиться со всеми подробностями дела полковнику Абелю было физически нереально. Скорость для американских судов необычная. Байерс спешил, что выяснилось позже, только из-за Вика. Свидетель был в таком тяжелейшем состоянии, что у спецслужб возникли сомнения, дотянет ли до начала процесса.

Из 69 свидетелей обвинения 32 - сотрудники ФБР, основные надежды на Хейханена. И Донован снова прислушался к совету Абеля. Выбил, несмотря на сопротивление суда, разрешение на встречу с Виком. Она проходила в комнате, набитой сотрудниками ФБР. Линия поведения, единственно возможная, была выбрана руководителями этого ведомства верная. Хейханена заставили затвердить несколько английских фраз, основной из которых стала: "До суда с вами говорить ни о чем не буду". И все же адвокаты полковника нервы Вика потрепали.

В 38 лет он выглядел стариком. Большая лысина, оставшиеся волосы выкрашены в цвет чернее черного. Усы и брови - тоже черные. Лицо пытался закрыть очками - и они черные.

Полный, неряшливо и безвкусно одетый - таким главный козырь обвинения - Рейно Хейханен, он же Вик или Юджин Маки, появился в зале в первый день процесса. Внешне не вызывал никакой симпатии. Антипатия усилилась, когда свидетель раскрыл рот. Его акцент и безграмотный английский невольно вызывали раздражение.

Вик преподнес суду отрепетированную вместе с ЦРУ историю. Он - финн, а не карел, как значилось в советском паспорте. Хейханен вызвал улыбку у сидевших в зале сотрудников спецслужб: "После войны меня мобилизовали на разведывательную работу". Мобилизовать на разведработу - забавно. Такой фразе в ЦРУ его явно не учили. В 1948 году его переправляют в Финляндию под именем американского гражданина Юджина Николы Маки. По чекистской легенде вкалывал в Финляндии сначала как кузнец, потом как автомеханик. Однако в этой стране ни разу не голосовал и в финской армии никогда не служил.

Как-то, по утверждению Хейханена, которому, по крайней мере у меня, нет оснований не верить, "полковник привел на Фултон-стрит, где вручил коротковолновый радиопередатчик новой, усовершенствованной конструкции (об этом в отечественных материалах ни слова - Н.Д.) и фотопринадлежности". Фатальная ошибка Вильяма Генриховича Фишера и привела к разоблачению.

Хейханен говорил путано. Перескакивал с одной тему на другую. Выручал и направлял на нужную суду дорожку прокурор Томпкинс. Его вопросы были явно наводящими. Эти "leading questions" по законам США запрещены. Но судья Байерс с отрепетированным постоянством отклонял протесты адвоката Донована.

Вик, на счастье Абеля, не помнил точных дат встреч, фамилий, географических названий. Но среди 220 заданных вопросов было немало и тех, что умело подготовило обвинение. В книге генерала Тишкова, изданной пусть и сравнительно небольшим тиражом, зато почти сразу же после возвращения Абеля, они признаются непрофессиональными. Да, конечно, вопросы - наводящие. Однако назвать их бесполезными не решусь. Затверженные ответы Хейханен с трудом, но выдавливал.

На большее он был умственно не способен. Лепетал на своем наречье о применявшейся советским резидентом технике. Вспоминал оперативные эпизоды, связанные с Абелем. Всячески себя выгораживал. Но это от него и требовалось. По третьему пункту обвинения - нелегальный въезд и проживание в США - доказательств против полковника набиралось с лихвой.

А остальное было уже во власти Байерса, еще того мракобеса, предлагавшего в свое время ставить на руках иностранцев, живущих в США и не принявших американского гражданства, специальное клеймо.

Вик пытался представить свой переход на чужую сторону как веление проснувшейся совести, как нежелание работать на Советы. Все было банальнее. Сгубила пьянка. Как такой человек попал в разведку? Все время задаю себе этот вопрос, который можно тоже посчитать наводящим. Неужели действительно "морально разложился" лишь в США?

Донован слабостями Хейханена воспользовался блестяще. После десяти дней слушаний он выступил 2 октября 1957 года с потрясающей речью. Предатель был изничтожен. Не могу отказать себе в удовольствии привести небольшой отрывок из пламенной отповеди:

"Хейханен по любой оценке ренегат. Первоначально велись разговоры о том, что он - человек, который, цитирую, "перешел на Запад". И может создаться впечатление, что это высокоидейный человек, который в конце концов "избрал свободу" и тому подобное. Нет, вы видели, вы поняли, что это за человек. Бездельник, ренегат, лжец, вор. Профессиональный обманщик. А теперь, как вам известно и как он показал, ему платит наше правительство. Оценивая показания этого свидетеля, постоянно задавайте себе следующий вопрос: говорит он правду или ложь, при этом, возможно, настолько серьезную ложь, что она может спасти его собственную шкуру.

Как вы знаете, этого человека "вели" - я именно хочу сказать "вели по сотням страниц показаний его деятельности"". Рассказанное им можно справедливо назвать хорошо отрепетированной историей. В двух случаях его спросили: "Зачем вы прибыли в Америку?" Он ответил: "Я прибыл в Америку, чтобы помочь Марку в шпионской деятельности". В другом случае его спросили: "Какого рода информацию вы пытались добыть?" Его ответ, фактически совпадающий с формулировкой из сборника наших законов, гласил, что это была информация, "затрагивающая национальную безопасность США". За исключением этих двух тончайших нитей, представленным самым жалким из свидетелей, которые когда-либо выступали в суде... в деле нет никаких доказательств, говорящих о передаче информации, затрагивающей национальную безопасность и секреты в области атомной энергии. Да, таких доказательств в деле нет. Однако именно на основе именно этих доказательств вам предлагают послать человека, возможно, на смерть".

Это единственная длиннющая цитата из всей моей многостраничной книги. Привожу ее для того, чтобы читатель понял, насколько точно расставил все точки в истории предательства адвокат. И, тоже немаловажно, как серьезны, иными словами, смертельны могли стать последствия предательства. Здесь Донован "потоптался" одновременно на самом сильном и наиболее слабом пункте обвинения. Он добился своего. Свидетельства Вика были восприняты именно как показания обреченного на презрение "ренегата".

Как выяснилось, Хейханен был обречен не на одно лишь презрение. И на смерть тоже: погиб уже в феврале 1964 года. Был пьян, и его машину раздавил огромный грузовик-трейлер. СВР России категорически отрицает причастность Службы к смерти Вика. И сколько я ни расспрашивал людей разных, все подтверждали одну и ту же версию. Рук марать не стали. Да и не было уже ко второй половине 1960-х подразделения, каравшего предателей. Склонен верить, что меня не обманывают.

Жил Хейханен в районе бедном. Американцы, не очень-то любящие возню с такими, как он, ограничились назначением скромного пособия. Ни к какой работе окончательно спившийся Вик оказался не способен. Смерть в автокатастрофе видится логическим концом бессмысленно пьяной жизни.

Не верится и в другие рассказы: Хейханена хлопнули сами американцы. Надоел, да и постоянно подкармливать пьяницу накладно. Судьба Вика типична для предателя. Выдача своих, суд, высасывание всего, что только можно чужими спецслужбами, денежные подачки, чтоб хватало на жизнь и виски, и полное забвение, ненужность. Алкоголик Хейханен прошел этот путь даже быстрее, чем можно было представить.

И все же смерть Хейханена загадочна, так как есть и третий вариант. Жил он в Нью-Гемпшире, погиб 17 февраля 1964 года, но ни единого визуального свидетельства о его кончине, кроме сообщений в печати, нет. На дороге, где как писали газеты, и произошла смертельная авария, как раз 17 февраля не зафиксировано никаких происшествий. Следов аварии в указанной точке не обнаружено.

Неужели их спецслужбы, обозначив смерть Вика, таким вот образом увели его от ответственности за предательство? Перевезли в другой штат? Изменили внешность? Дали шанс без страха присасываться к бутылке в новом обличье и под новой фамилией?

Вильям Генрихович Фишер на эти темы размышлять не любил. Заводили об этом разговор в Москве, и он уходил в другую комнату, на даче - поднимался к себе наверх...

На рисунке: США. Атланта. Тюрьма.

"Приближался конец пятого года моего заключения. Встретили мы новый, 1962 год. На улице типичная южная зима. Мороза нет, но одежда плохо защищает от пронизывающего ветра, от дождя. Плохое питание также сказывается...

Был вечер 6 февраля, мы уже сидели запертые в камере. Подошел надзиратель и сказал:

- Абель, возьмите вещи. Идите вниз.

Он подождал, пока я кончил сборы.

Много времени они не заняли. Папка с рисунками, тетради с математическими выкладками, письма родных и адвоката, несколько книг, бритва, платок, мыло, еще кое-что из мелочей. Последние распоряжения соседям по камере - кому что передать, что сделать с другими вещами.

Внизу, когда мы вышли из блока камер, меня отвели в комнату дежурного. Там был начальник тюрьмы.

- Вам надо поехать в Нью-Йорк. Сейчас вам выдадут костюм, - объявил он.

Повели меня в каптерку, затем к парикмахеру и снова в дежурку. Там меня встретил уже заместитель начальника тюрьмы и предложил вместе просмотреть вещи. Папку с рисунками и моими математическими выкладками он отложил в сторону.

- Мы должны их просмотреть, - заявил он.

Когда я возразил, что они являются оригиналами работ, выполненных мною, и что в тюрьме остались копии, он мне ответил:

- Не волнуйтесь - мы все вам пришлем.

Около двух часов ночи я уже был в самолете, а в пять утра меня принимал дежурный по тюрьме в Нью-Йорке. Через день, 8 февраля, в 15 часов меня снова одели и вывели из тюрьмы. На улице, у входа в тюрьму, меня встретил Уилкинсон, бывший начальник тюрьмы в Атланте во время моего пребывания там.

Мы сели в машину - там оказалось еще несколько человек - и в сопровождении второй машины направились к югу. У Канал-стрит мы въехали в тоннель под рекой Гудзон и переехали в штат Нью-Джерси, по направлению к Вашингтону. Но скоро мы свернули с этой дороги. Я спрашиваю Уилкинсона: "Куда едем?" Он отвечает: "Сам не знаю".

Отъехав от Нью-Йорка примерно километров сто, мы подъехали к аэродрому, по всем признакам военному. У ворот произошла небольшая заминка: Уилкинсон позвонил кому-то по телефону, а затем наши машины подъехали к четырехмоторному самолету.

Уже темнело, и, когда мы поднялись в воздух и легли на курс, появились звезды. Я выглянул из окна, нашел Большую и Малую Медведицу, Полярную звезду и определил курс: мы летели примерно на 17 градусов к востоку от севера, следовательно, на Европу.

Я знал, что большая дуга из Нью-Йорка на Северную Европу проходит в этом направлении, и, когда Уилкинсон спросил меня, имею ли я представление о цели полета, я ему так и ответил: "На Европу!"

Он был несколько удивлен, но, когда я ему показал на звезды, он понял, откуда мне это было известно. Летели долго - всю ночь и значительную часть дня - с длительной остановкой где-то около Висбадена в ФРГ для заправки и какого-то ремонта.

В Берлине мы приземлились на аэродроме Темпелгоф, где нас ждали какие-то люди с машинами.

Ехали сперва по городу, затем за городом.

Приехавший со мною из США чиновник повторил вопрос, который он задавал мне раньше в самолете:

- Вы не опасаетесь, полковник, что вас сошлют в Сибирь?

Я рассмеялся.

- Зачем? - ответил я. - Моя совесть чиста. Мне нечего бояться.

- Подумайте, еще не поздно! - продолжал он. Я улыбнулся опять и отвернулся.

Машина замедлила скорость. Дорога спускалась. С левой стороны появилась ограда из колючей проволоки.

- Стена, - заметил один из американцев. За оградой стояли двое военных в незнакомой мне форме и рассматривали нас в бинокли.

- Смотри! Они обзавелись биноклями, - сказал другой американец и добавил несколько ругательств по адресу охраны ГДР.

Мне стало смешно, и я решил над ними подшутить:

- Совсем как в пригородах Нью-Йорка за соседями подглядывают.

Стрела попала в цель, и они смущенно улыбнулись.

- Язык у вас острый, - сказал американец из Нью-Йорка.

Дорога шла под уклон, впереди были видны вода и большой железный мост. Недалеко от шлагбаума машина остановилась. У входа на мост большая доска оповещала на английском, немецком и русском языках: "Вы выезжаете из американской зоны".

Приехали!

Мы постояли несколько минут. Кто-то из американцев вышел, подошел к барьеру и обменялся несколькими словами с человеком, стоявшим там. Еще несколько минут ожидания. Нам дали сигнал приблизиться. Мы вышли из машины, и тут обнаружилось, что вместо двух небольших сумок с моими вещами захватили только одну - с бритвенными принадлежностями. Вторая, с письмами и судебными делами, осталась у американцев. Я запротестовал. Мне обещали их передать. Я их получил месяц спустя!

Неторопливыми шагами мы прошли шлагбаум и по легкому подъему моста приблизились к середине. Там уже стояли несколько человек. Я узнал Уилкинсона и Донована. С другой стороны также стояли несколько человек. Одного я узнал - старый товарищ по работе. Между двумя мужчинами стоял молодой высокий мужчина - Пауэрс.

Представитель СССР громко произнес по-русски и по-английски:

- Обмен!

Уилкинсон вынул из портфеля какой-то документ, подписал его и передал мне. Быстро прочел. Он свидетельствовал о моем освобождении и был подписан президентом Джоном Ф. Кеннеди! Я пожал руку Уилкинсону, попрощался с Донованом и пошел к своим товарищам. Перешел белую черту границы двух зон, и меня обняли товарищи. Вместе мы пошли к советскому концу моста, сели в машины и спустя некоторое время подъехали к небольшому дому, где меня ожидали жена и дочь.

Кончилась четырнадцатилетняя командировка!"

Из воспоминаний В.Г. Фишера.

На фото:

В.Г. Фишер на отдыхе в Сочи. 
Два выдающихся разведчика: В.Г. Фишер и руководитель разведки ГДР М. Вольф (слева). 
Вильяма Генриховича всегда тянуло к неизведанному. За штурвалом корабля. 
Полковник Фишер любил посидеть с удочкой. 
На рисунке: США. Атланта. Тюрьма.

Красная звезда, 20.10.2010