Разведчик-нелегал, Герой России Алексей Козлов: меня обменяли по курсу один к одиннадцати

Беседу вела Екатерина ЗАБРОДИНА

Вчера в России отмечали День работника органов безопасности. Для ветерана Службы внешней разведки полковника Алексея Козлова это праздник почти личный. Знаменитый разведчик-нелегал, Герой России за полвека объездил полмира, два года провел в тюрьме ЮАР и снова вернулся в строй. Сегодня Алексей Михайлович празднует 75-летие. Накануне юбилея он рассказал о своем пути корреспонденту "Известий" Екатерине Забродиной. 

Известия: Как вы попали в нелегальную разведку? 

Алексей Козлов: В 1953 году я приехал из Вологды в Москву — поступать в МГИМО. По складу я гуманитарий и очень любил немецкий язык. У меня в школе был замечательный учитель — Зельман Шмулевич Перцовский. Это польский еврей, который в 1939 году, когда немцы вошли в Польшу, переплыл Буг и оказался на нашей стороне. Он был просто влюблен в немецкий язык, цитировал наизусть Шиллера, Гете. Меня называл "бэздэльник" и очень помог с подготовкой к вузу. Когда на последнем курсе я вернулся с практики из Дании, мне предложили работать в разведке. Я ответил, что с удовольствием, но хочу заниматься только оперативной работой. Хотя ничего в этом не понимал. Главное — чтобы никакой писанины. Так вот эта шишка на пальце правой руки у меня от "оперативной работы" и выросла! Вскоре — единственный раз в жизни — меня вызвали на Лубянку. И там спросили: "Ты читал книгу "И один в поле воин" (роман Юрия Дольд-Михайлика о нелегалах. — "Известия")? Хочешь работать так же?" Я ответил: "Хочу". Так меня отправили на подготовку. 

Известия: Сколько времени она заняла? 

Алексей Козлов: У меня немного — три года. Я пришел 1 августа 1959-го, а выехал на боевую работу 2 октября 1962-го. Знал только немецкий и датский языки. На подготовке в ГДР я "подхватил" саксонский акцент. И когда оказался в Западной Германии, сразу попал в историю. Для проезда мне дали временный австрийский паспорт. В городе Брауншвейг зашел я в кафе. Ко мне подсел молодой человек, который оказался инспектором уголовной полиции. И вдруг он говорит: "А ведь вы не здешний". Я отвечаю, что австриец. А он заявляет: "Голову даю на отсечение, что саксонец!" Пришлось выкручиваться: мол, мать из Саксонии, но отец австриец. Хорошо, что парня больше интересовали местные девицы! 

Известия: А какая "легенда" была у вас основной? 

Алексей Козлов: Я путешествовал с западногерманским паспортом. У меня была профессия технического чертежника, которую я ненавидел. Меня отправили сначала в Ливан, потом — в Алжир, где я должен был осесть на длительное время. В Алжир я приехал в тот день, когда президент Ахмед бен Белла принимал присягу. Еще недавно это была французская колония, где все говорили по-французски, даже арабы. А я этого языка не знал. Но удачно устроился в архитектурное ателье, где работали швейцарские инженеры. Самое главное — они оказались знакомы с людьми из высшего руководства Алжира. Бен Белла хотя и был истый мусульманин, но при этом очень левых взглядов. Его тайный политический совет состоял из одних троцкистов, в основном - швейцарцев. И через своих новых знакомых я узнавал много интересного о заседаниях совета. Кстати, я считаю и своей заслугой, что через год бен Белла стал Героем Советского Союза. 

Известия: Все это время вы работали в одиночку? 

Алексей Козлов: В Алжир ко мне приехала жена. Она прошла подготовку, могла выполнять техническую работу — тайнопись, прием радиограмм. Когда жена забеременела, ей стало тяжело переносить местный климат. И в центре решили: пора нам получать настоящие паспорта.

Известия: Вы легализовались в ФРГ? 

Алексей Козлов: Я выехал в Штутгарт, а жену оставил во Франции. Неизвестно, чем мог закончиться мой выезд в Западную Германию с фальшивым паспортом. Это был август — месяц отпусков. Ничего не оставалось, кроме как устроиться чернорабочим в химчистку. За два месяца я стал квалифицированным рабочим и мог содержать семью. Тогда позвонил "невесте", чтобы приезжала. И мы с Татьяной поженились во второй раз. Вскоре она родила мне сына.

Известия: Значит, "испытание радистки Кэт" ваша супруга выдержала. 

Алексей Козлов: Причем дважды. Уже через одиннадцать месяцев у нас родилась дочка — времени мы даром не теряли! После рождения детей подали прошение на паспорт и получили настоящие документы. А "липовые" паспорта сожгли в печке. Расставаться с ними было жалко — они были гораздо лучше тех, которые мне выдавали потом. То их прошьют неровно, то фотокарточку криво наклеят.

Известия: Когда ваши дети узнали, что их родители — русские? 

Алексей Козлов: Когда приехали в Россию насовсем. Сыну было пять лет, дочке - четыре. А прежде они ни о чем не подозревали. Дома мы разговаривали по-немецки. Когда я получил задание выехать в одну франкоязычную страну, дети заговорили и по-французски. Теперь можно сказать, что это была Бельгия. Вместе со мной туда переехал из Франции весь штаб НАТО. Тогда же в Бельгии образовался Совет министров Общего рынка.

Известия: И куда вы устроились на работу? 

Алексей Козлов: Снова в химчистку, в отель "Хилтон". А через год один миллионер предложил мне стать гендиректором самой крупной химчистки Бельгии. Вдобавок ко всем рекомендациям я был "немцем". Владелец рассудил так: раз немец - значит, будет работать.

Известия: Бизнес советского разведчика быстро пошел в гору! 

Алексей Козлов: Только он мешал основному делу. Я был вечно занят этой чертовой химчисткой, у меня были филиалы в разных городах. Хотя дурака я не валял. "Холодная война" была в самом разгаре. Нашу службу интересовала в первую очередь информация военного характера. Но когда председателем КГБ стал Юрий Андропов, в разведке началась перестройка. Андропов осознал: надо думать, как выстраивать экономические, культурные отношения с различными странами. Значит, нужна разноплановая информация. Этот переход дался непросто. Я тогда понял: человек, который не уважает обычаи другой страны, не может быть нелегалом. Опыт работы на Ближнем Востоке это подтвердил.

Известия: В какие годы это было? 

Алексей Козлов: В семидесятые. Уже после того, как мы вернулись на родину. Жена тяжело заболела, ее положили в больницу. Детишек пришлось отдать в интернат - что же оставалось делать... Помню, как всю ночь нашивал им на одежду полоски с именами. И снова уехал по конкретным заданиям центра. Кстати, опять выручила химчистка. Мне предложили стать представителем фирмы по продаже оборудования в разных странах. Я ездил по кризисным точкам — это арабские государства и Израиль. Обстановка там была непростая. Хотя трудностей мне потом и в Южной Африке хватило.

Известия: Правда ли, что благодаря вам СССР получил сведения о ядерном арсенале ЮАР? 

Алексей Козлов: Да, это так. В конце 1970-х я совершал "турне" по Африке и остановился в Малави. Там было много белых, которые имели тесные связи с ЮАР. Сидел я в одной компании, и речь зашла об атомной бомбе. Тогда произошла непонятная вспышка на юге Африки, похожая на атомный взрыв. И я говорю: "Да откуда здесь атомной бомбе взяться!" Вдруг одна старушка, тихо дремавшая, открывает глаза и выдает: "Да мы в декабре 76-го обмывали ее шампанским вместе с израильтянами!" Старушка оказалась бывшей секретаршей генерального директора Пелиндабы — ядерного центра ЮАР. Я немедленно сообщил в Москву. Юрий Дроздов, глава управления нелегальной разведки, среди ночи вызвал начальников отделов, которые чуть ли не в пижамах приехали!

Известия: Как же вышло, что вас арестовали? 

Алексей Козлов: Это случилось в 1980 году, когда я приехал в ЮАР в третий раз. Тогда это была страна жестокого апартеида. Я был проездом в Намибии и там впервые заметил за собой слежку. Но деваться было некуда. Вылетел в Йоханнесбург. Едва самолет приземлился, как я увидел черную машину с маячком. Сразу понял: это за мной. Из машины вышел замдиректора контрразведки ЮАР генерал-майор Бродерик. Показал удостоверение и сказал, что я арестован. Он, кстати, неплохой был мужик, интеллигентный. А охотников бить морду и без него хватало. Меня отправили во внутреннюю тюрьму полиции безопасности. Мой следователь, полковник Глой, был самый настоящий нацист, поклонник Эрнста Кальтенбруннера. У него в кабинете висел портрет Гитлера.

Известия: Вы продолжали настаивать на своей "легенде"? 

Алексей Козлов: Южноафриканцы про меня ни хрена не знали. Они даже когда били - не понимали для чего. А потом приехали немцы из Ведомства по охране конституции ФРГ и из разведки. Допросы продолжались неделю. Мне ни минуты не давали спать. Выдавали такие штучки, что будь здоров. Наконец, показали фотокарточки, где я совсем молодой. Я перевернул одну, а там написано: "A.M.Kozlov". Тут уж отпираться не было смысла. Сказал, что я советский гражданин. Но больше они от меня ни черта не узнали. Вскоре меня перевели в центральную тюрьму Претории.

Известия: Вы сидели в камере-одиночке? 

Алексей Козлов: В камере смертника. Крышка глазка была отодрана, и я видел, как мимо выносили трупы повешенных. Каждую пятницу, по утрам, в тюрьме проводились казни. И хотя в тюрьмах был тот же апартеид — белые отдельно, черные отдельно, вешали всех вместе. Перед смертью им полагался последний завтрак. Так вот белому давали целого зажаренного цыпленка, а черному - половину. Висельники падали вниз через люк. А там стоял величайший мерзавец доктор Мальхэбо и делал им последний укол в сердце.

Известия: Как долго в центре о вас ничего не знали? 

Алексей Козлов: Шесть месяцев. Они продолжали посылать телеграммы, и несколько было перехвачено. От меня потребовали расшифровать. Я наврал, что не могу без шифр-блокнота. Говорю: "Вы же меня в аэропорту до трусов раздели. А я пленку с шифром к трусам приклеил, а потом разжевал и в туалете смыл". Сочинил, конечно. Через полгода премьер-министр Питер Виллем Бота объявил: в ЮАР арестован советский разведчик. Меня стали выводить на прогулки. А там ведь политических не было — одни убийцы, ворье, насильники. И вдруг слышу со всех сторон: "Парень, держись! Тебя скоро обменяют!" Так они меня подбадривали.

Я сидел в камере смертника. Каждую пятницу в тюрьме проводились казни. И хотя в тюрьмах был тот же апартеид — белые отдельно, черные отдельно, вешали всех вместе. Перед смертью им полагался последний завтрак. Белому давали целого зажаренного цыпленка, а черному — половину 

Известия: В 1982 году вас действительно обменяли. 

Алексей Козлов: На десять агентов Западной Германии и одного офицера ЮАР. Ко мне пришел начальник тюрьмы, принес костюм и сказал, чтобы я собирался. Я зачем-то взял с собой кусок зеленого мыла, которое воняло карболкой, пояс от тюремных штанов и машинку для свертывания сигарет — мне ее подарили заключенные. Генерал-майор Бродерик меня предупредил: "Мы передаем тебя нашей разведке для обмена. Не знаю, что они с тобой будут делать, но ты молчи, как будто ничего не знаешь". А полковник Глой сказал на прощание: "Извини за все, что с тобой здесь произошло. Теперь мы знаем, что ты нормальный мужик и настоящий парень". Он пожал мне руку, и у меня в ладони остался значок контрразведки ЮАР с правом ареста — "на память". А разведка у них и правда была пакостной. Они высадили меня у обрыва над Преторией и сказали: "Мы тебя расстреляем". Потом затолкали обратно в машину и повезли на аэродром. От Франкфурта-на-Майне мы уже на вертолете долетели до КПП. У тех, на кого меня обменивали, был целый автобус вещей, а я стоял с одним узелком. Когда мы пересекали границу, я был в какой-то прострации. Потом увидел знакомые лица коллег-разведчиков. Мы обнялись, расцеловались и поехали в Берлин. Минут тридцать царило гробовое молчание. И тут я говорю: "Мужики, я же домой вернулся! Обмыть это дело надо!" Мы остановились у первой харчевни, взяли по сто грамм и пива — и после этого уже не молчали.

Известия: Теперь уже известно, почему вас раскрыли? 

Алексей Козлов: Мы поняли это только в 1985 году, когда сбежал на Запад наш резидент в Лондоне Олег Гордиевский. Мы были знакомы еще в институте, он учился на два курса младше. А потом ему стало известно о моем пребывании в Дании. Кстати, он сам фактически признал и это свое предательство, упомянув обо мне в своей книжке.

Известия: То, что вы снова вернулись на оперативную работу, — из области невероятного. 

Алексей Козлов: Это действительно уникальный случай. И я горжусь тем, что после заключения опять пошел на нелегальную работу. Я четыре года просидел в Москве. И так мне вдруг тоскливо стало, что я не выдержал и пришел к Юрию Ивановичу (Дроздову. — "Известия"). Он мне прямо с порога: "Я ведь знаю, Лешка, чего ты хочешь. Но как ты себе это представляешь?" А потом говорит: "А чего нам не рискнуть! Ты ведь в розыске нигде не числишься. Да и кому придет в голову, что ты вернешься к прежней работе?" И вернулся — еще на десять лет. И были очень сильные задания центра.

Известия: Когда вы получили звезду Героя России? 

Алексей Козлов: В 2000 году. Но за что — сказать не могу.

Известия: В этом году у вас двойной юбилей — 75-летие и полвека в разведке. Алексей Козлов: А поскольку стаж за границей у нас считается год за два, а в тюрьме — год за три, то считайте, что я в разведке с четырех лет!

Известия: Что бы вы пожелали в этот день всем нашим разведчикам? 

Алексей Козлов: Я могу пожелать только одно: чтобы они работали всю жизнь и никуда с этой работы не уходили. Потому что их дело исключительно важно не только для нашей службы, но и для всей страны.

"Штирлиц был на грани провала" 

 — Курьезных моментов было немало. Как-то в Иерусалиме захожу вечером в кафе, а свободных столиков нет. Вижу — сидят три старичка. Я их спрашиваю по-немецки: "К вам можно?" И вдруг один мне говорит: "А я во время войны служил в советской военной разведке. И когда меня забросили к немцам в тыл, я вам, собакам, дал прикурить!" И с таким чувством это произнес! Или такой случай. Мы с женой пошли на концерт Эллы Фицджеральд и Дюка Эллингтона. Я очень люблю джаз, особенно классический. И только устроились в первом ряду, как слышу дикий вопль через весь зал: "Леха, иди к нам!" Там сидели ребята из нашего посольства, а с ними — корреспондент одной газеты, с которым мы в институте учились. Я говорю жене: "Тебе повезло, ты останешься и будешь смотреть. А я ухожу — может, и мне повезет". И сбежал в пивную...