Латиноамериканские горизонты КГБ СССР
Вадим УДМАНЦЕВ
С ПОМОЩЬЮ СОВЕТСКИХ ТОВАРИЩЕЙ РАЗВЕДКА КУБЫ СТАЛА САМОЙ ЭФФЕКТИВНОЙ СПЕЦСЛУЖБОЙ ЗАПАДНОГО ПОЛУШАРИЯ
13 марта исполняется 55 лет со дня образования Комитета государственной безопасности при Совете министров СССР. Почти за все время существования эта организация работала на основании секретных инструкций под прямым руководством и контролем ЦК КПСС. Для обеспечения надежной защиты социалистического государства и его союзников от посягательств со стороны внешних и внутренних врагов КГБ решал многочисленные задачи, в том числе и далеко за пределами нашей страны. О некоторых аспектах деятельности КГБ СССР в Латинской Америке после победы кубинской революции 1959 года рассказал бывший кадровый разведчик генерал-лейтенант в отставке Николай Леонов, который работал в странах Западного полушария.
ЛИЧНОЕ ДЕЛО
ЛЕОНОВ Николай Сергеевич
ЛЕОНОВ Николай Сергеевич Родился 22 августа 1928 года в селе Алмазово Горловского района Рязанской области. В 1952-м окончил Московский институт международных отношений. Работал переводчиком испанского языка в Издательстве иностранной литературы. В 1953-1956 гг. — студент факультета филологии и философии Национального университета Мексики. В 1956-1958 гг. — переводчик в Издательстве иностранной литературы, аспирант-заочник в аспирантуре Института истории АН СССР. В 1958-1960 гг. проходил обучение в 101-й школе КГБ СССР. В 1960-1961 гг. — сотрудник центрального аппарата Первого главного управления (ПГУ) КГБ СССР (внешняя разведка). В 1961-1968 гг. командирован в Мексику под прикрытием должности 3-го секретаря посольства. Привлекался для работы с Фиделем Кастро и другими кубинскими руководителями в качестве переводчика. С конца 1968 по 1971 год — заместитель начальника отдела в ПГУ. Выезжал в краткосрочные командировки в Перу, Панаму, Никарагуа, Афганистан, другие страны. В 1971-1973 гг. — зам. начальника информационно-аналитического управления ПГУ. В 1973-1984 гг. — начальник информационно-аналитического управления ПГУ. В 1984-1990 гг. — зам. начальника ПГУ КГБ СССР. С февраля по август 1991 года — начальник аналитического управления КГБ СССР. Вышел в отставку >в 1991 г. В 1994-2000 гг. — профессор МГИМО. В 2003-2007 гг. — депутат Госдумы РФ. Генерал-лейтенант в отставке. Награжден орденом Октябрьской Революции, двумя орденами Трудового Красного Знамени, орденом Красной Звезды, кубинскими орденами Че Гевары 1-й степени, "Плайя Хирон". Доктор исторических наук. Автор нескольких книг и многочисленных публикаций. Женат. Имеет двоих детей.
— Николай Сергеевич, насколько активно вела себя советская внешняя разведка в Латинской Америке, и на Кубе в частности, до и после событий кубинской революции 1 января 1959 года?
— Никакой активности советской разведки на Кубе до 1959 года не было. Потому что там не было ни советского посольства, ни иных советских представительств. А после победы кубинской революции, когда между СССР и Кубой установились развитые политические отношения, все политические вопросы решались уже "наверху" в обстановке абсолютной доверительности, я бы даже сказал, в братском духе. До сих пор все документы о переговорах советского и кубинского руководства, лежащие в наших российских архивах, засекречены, исследователям до них нелегко добраться! Что на Кубе могла делать наша разведка, когда "наверху" все решалось? Если в кубинской армии в каждом полку были наши советники?
Да и вся Латинская Америка в период существования Советского Союза не являлась самостоятельной целью для работы разведки, а рассматривалась нами как второстепенный театр разведывательных действий. Ведь тогда у советского государства были гораздо более серьезные заботы: в условиях холодной войны США и НАТО угрожали непосредственно границам СССР, существовали незатухающие горячие точки: Афганистан, Ближний Восток — это же были проблемы мирового порядка. Но мы очень часто использовали территорию и людей Латинской Америки для пополнения материально-технической базы нашей разведки для работы в США и против США. Прежде всего из Латинской Америки мы вывозили в Соединенные Штаты агентуру, которая могла проникать там в любые структуры. Мы могли доставать через Латинскую Америку технологии по научно-технической проблематике, скажем, по американским нефтеперегонным заводам. В Соединенных Штатах вы эти сведения не достанете, а в Латинской Америке их можно было получить легко.
— Какой момент можно назвать поворотным, с которого началось тесное сближение Кубы и СССР?
— В это время на Кубе протекали внутренние процессы без участия Советского Союза, поэтому какой-то определенный день назвать невозможно. Ведь первое кубинское правительство, сформированное сразу после победы революции, не было социалистическим. Президент Мануэль Уррутиа и премьер-министр Миро Кардона были традиционными буржуазными политиками. Но в мае 1959-го внутри кубинского политического истеблишмента наметился раскол, когда часть людей отказались поддерживать Фиделя в его социальных начинаниях. Например, таких, как аграрная реформа, которая предполагала изъятие крупных латифундий и земель у иностранных собственников, прежде всего американских компаний, и передачу их госпредприятиям совхозного типа. Вот это и был рубеж, с которого начался постепенный дрейф Кубы в сторону СССР. Летом 1959 года, несмотря на отсутствие между нашими странами дипотношений, на Кубу прибыла первая группа советских журналистов. Это была взаимная инициатива, поскольку кубинская революция стала центральным событием мировых новостей, а кубинцы были заинтересованы, чтобы в Союзе знали обо всех изменениях в развитии кубинской революции. С тех пор в нашей прессе стала регулярно появляться информация о происходящем на Кубе.
— Объективные условия или незаурядная личность резидента советской разведки в Гаване Александра Алексеева (Шитова), работавшего под журналистским прикрытием и в неформальной обстановке общавшегося с Фиделем, подтолкнули лидера кубинской революции к тесному сотрудничеству с СССР?
— Никакой разведчик, независимо от его масштаба, не смог бы повлиять на принятие кардинальных решений, которые определяли судьбу революции. Сближение СССР с Кубой было велением времени, отвечало объективным интересам руководителей двух стран. Ведь Куба не сразу повернула в сторону СССР: дипломатические отношения установлены только в мае 1960 года, а в 1959-м практически никаких официальных контактов между нашими правительствами не было. В ноябре 1959 года мне довелось быть переводчиком Микояна, которого направили с политической миссией в Мексику, и тогда же в Мексику прибыл личный эмиссар Фиделя, который пригласил Микояна посетить Кубу и предложил организовать Выставку достижений народного хозяйства СССР в Гаване. Но эта встреча состоялась уже спустя 11 месяцев после победы кубинской революции, когда Куба подошла к кризисному этапу своих отношений с США и ей понадобились надежные союзники. После консультаций Микояна с Политбюро ЦК КПСС, с Хрущевым кубинцам наконец дали согласие, что после окончания работы в Мехико выставка будет перебазирована на Кубу. Приезд на Кубу Микояна, который открывал эту выставку в феврале 1960 года, и был по существу началом официальных отношений между нашими правительствами.
На Кубе мне опять довелось сопровождать Микояна в качестве переводчика и быть свидетелем первых серьезных контактов. Но это происходило уже на втором году кубинской революции. А если какой-то отдельный разведчик и сыграл в этом процессе сближения государств позитивную роль, то, как говорится, честь ему и хвала.
— КГБ СССР как-то участвовал в становлении новых кубинских спецслужб?
— Известная формула, что всякая революция лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться, конечно, повлияла и на выбор курса кубинского руководства. Поэтому начиная с 1961 года, а может быть, даже с осени 1960-го, когда между СССР и Кубой уже были установлены дипломатические отношения, кубинцы поставили вопрос о предоставлении им нашей военной техники. Параллельно встал вопрос и об оказании им помощи по линии спецслужб — у кубинцев тогда не было собственной системы безопасности. Мы им оказали очень разностороннюю и широкую советническую и техническую помощь, начиная с рекомендаций по охране членов правительства и заканчивая опытом борьбы с бандитизмом и бандитским подпольем. Помогали им и в организации собственной шифровальной связи, а иногда даже в проведении арестов выявленных агентов батистовского режима, которые находились за рубежом. До поры до времени кубинцы, конечно, питались нашим опытом, нашей специальной техникой. Сегодня об этом периоде сотрудничества с благодарностью вспоминают кубинские товарищи и тепло отзываются ветераны наших спецслужб, которые когда-то оказывали помощь Кубе.
— Принимая решение о размещении ракет на Кубе в 1962-м, политическое руководство СССР прислушивалось к выводам аналитиков внешней разведки?
— Разведку в таких случаях никто не спрашивает. Это решение наверняка принималось в узком составе членов Политбюро после консультаций с военными, иначе быть не могло. Но инициатором его был, конечно, Хрущев. Его фраза "засунем им ежа в штаны" давно стала хрестоматийной. В принципе это тяжелый вопрос — о взаимоотношениях политического руководства с поставщиками информации. Разведке в таких случаях всегда достается очень основательно. Ведь политические руководители ужасно не любят, когда им докладывают неприятные вещи! Раньше говорили: "Гонцу с дурной вестью голову с плеч срубили".
— Какие задачи приходилось решать КГБ СССР в период Карибского кризиса?
— В дни Карибского кризиса я сам находился в командировке в Мексике, будучи уже офицером разведки. Тогда нам поставили приоритетную задачу — оказать поддержку кубинской революции, обеспечить ее безопасность. И надобно сказать, что над выполнением этой задачи работали все наши резидентуры — не только в Мексике, но и в других странах Латинской Америки, где имелись возможности для ведения разведдеятельности. Конечно, при сотрудничестве разведок никогда не передают источники информации — это наше собственное, так сказать, достояние. Но если мы получали информацию, что Кубе что-то угрожает, то, безусловно, старались передавать ее одновременно в Москву и нашим кубинским партнерам, которых мы тогда называли друзьями. Равным образом и они передавали в Москву всю информацию, которая касалась безопасности Советского Союза. Мексиканская резидентура прежде всего занималась организацией разведдеятельности на территории США, прилегающей к Мексиканскому заливу. Выявлением всех фактов концентрации вооруженных сил: морских, авиационных, сухопутных или авиадесантных. И выявлением планов по использованию этих сил.
— Какой вклад в успех общего дела внесла мексиканская резидентура?
— Как вы относитесь к версии, согласно которой США отказались от запланированных массированных бомбардировок Кубы и сделали СССР компромиссные предложения по урегулированию Карибского кризиса после того, как резидент советской разведки в Вашингтоне Александр Феклисов (Фомин) на свой страх и риск заявил человеку из окружения Кеннеди, что в случае военного вторжения американцев на остров советские войска войдут в Западный Берлин? Кажется, за это Феклисову присвоили звание Героя России?
— Мне известен этот эпизод, он всегда был предметом очень острых конфликтных споров. В советское время об этом никто ничего не говорил. Вопросы, связанные с Карибским кризисом, обсуждались уже после 1991 года на трех международных конференциях. Последняя, в которой принимал участие и я, проходила в 40-ю годовщину Карибского кризиса в Гаване в 2002 году. Там присутствовали Фидель Кастро, бывший военный министр США Роберт Макнамара, советник президента Кеннеди Артур Шлесинджер, Маршал Советского Союза Дмитрий Язов (в 1962-м он командовал на Кубе мотострелковым полком), бывшие сотрудники посольства СССР в Вашингтоне.
Во время этих трех конференций неизменно вспыхивали споры. Дипломаты утверждали, что они сами вели эту линию — встречались и с Робертом Кеннеди, и с другими ответственными лицами в США. Бывший посол СССР в США Анатолий Добрынин публично обвинил Феклисова в том, что тот "пиарит" себя, выпячивает свои заслуги. Военные же настаивали, что их представитель из ГРУ по фамилии Большаков сыграл решающую роль в поисках компромисса.
На мой взгляд, в 1962 году в условиях всеобщей паники, когда никто не хотел ракетно-ядерной войны, видимо, все стороны искали какую-то формулу, чтобы сохранив лицо, выйти из этого кризиса. И американцы подставляли со своей стороны то журналистов, то людей из администрации президента, и мы по всем каналам тыкались туда-сюда. Так что какая из этих трех структур — внешняя разведка, военные или МИД — имеет в данном случае пальму первенства, лично мне, например, наплевать, поскольку это уже никакого особого значения для истории не имеет. Честно говоря, я всегда слушал их и думал: "Напоминаете вы мне, господа, Добчинского и Бобчинского из известного произведения Гоголя, которые оспаривали друг у друга, кто из них первый сказал, что приехал ревизор".
— Перед командировками в другие латиноамериканские страны наши разведчики стажировались на Кубе?
— Таких примеров я не помню. Потому что в целом в этих странах был достаточно благоприятный контрразведывательный режим, чтобы спокойно начинать работать прямо там. Вот в бывшей ГДР проходили стажировку специалисты, которые готовились работать в нелегальных условиях в Западном Берлине и немецкоговорящих странах — Австрии и ФРГ. На Кубе такое не практиковалось еще и потому, что кубинский диалект испанского языка очень сильно отличается от континентального и если вы наберетесь кубинского акцента, вас можно будет легко вычислить. Я знаю, что Че Гевара, когда собирался в поездку в Боливию, много поработал над тем, чтобы избавиться от кубинского акцента, который он успел приобрести.
— Ваше мнение как ветерана СВР: каковы наиболее сильные стороны кубинской разведки?
— У всех спецслужб я всегда на первое место ставлю прежде всего преданность своему государству, своему народу. Никакой разведчик, никакой контрразведчик не будет надежным, хорошим работником, если он не является, как мы раньше говорили, "беззаветно преданным". У кубинцев в этом отношении, по-моему, дело обстоит вполне благополучно. Вот сейчас пять кубинских разведчиков сидят в тюрьмах США. С их стороны был провал, назовем произошедшее с ними нормальным профессиональным словом. Их судили, дали огромные сроки — от 15 лет до пожизненного заключения. Но сколько бы ни ломали американцы этих пятерых разведчиков, ни один из них не сломался. А сидят они в тюрьмах с момента ареста уже более 10 лет. Да, они признали свое участие в разведывательной деятельности на территории США, но тут же и пояснили, что не наносили ущерба Соединенным Штатам и американскому народу, а работали лишь с целью предотвращения преступной диверсионной деятельности против Кубы. Поэтому я считаю, что первая сильная сторона сотрудников кубинских спецслужб — их преданность стране, идейная убежденность. А вторая — высокий профессионализм. Работают они все время очень наступательно, энергично. Это одна из самых хороших разведок на свете.
— А можно ли говорить о какой-то специализации кубинцев?
— Чистого разделения функций разведок даже в социалистическом содружестве никогда не было в принципе. Хотя, так как между нашими разведками было налажено тесное сотрудничество и обмен информацией, мы прекрасно знали, у кого где сильные позиции. Скажем, у немцев из ГДР была хорошая агентура в структурах НАТО, в ФРГ, и они давали информацию первого класса по военно-политической проблематике. В области экономической разведки неплохо работали не только немцы, но и чехи, в какой-то степени венгры. Однако каждая разведка определяла направления своей деятельности самостоятельно, потому что у них у всех были свои "болевые" места. Кубинцы, конечно, лучше европейцев знают Латинскую Америку, прекрасно знают США, и информация, которую мы получали от них, была существенным дополнением к тому, что добывали мы.
В период пребывания у власти в Чили президента Сальвадора Альенде кубинцы лучше нас знали ситуацию в этой стране. Четко отслеживали угрозы, которые надвигаются на Альенде и его правительство, и очень точно предупреждали нас на всех этапах дальнейшего ухудшения обстановки в Чили. Они почти точно предсказали, когда произойдет военный переворот Пиночета. Они также прекрасно знали ситуацию в Никарагуа, когда Сандинистская революция победила там первый раз в 1979 году, и опять же давали нам блестящую информацию по этой стране. Мы часто консультировались с ними по всем вопросам, которые связаны с Латинской Америкой. И как я думаю, кубинцы не ослабляли свои разведывательные позиции в этом регионе мира никогда!
— Можно ли сравнивать нынешние спецслужбы Кубы со спецслужбами бывшего диктатора Фульхенсио Батисты?
— Батистовские спецслужбы тоже имели свою главную задачу, но она у них формулировалась проще: слежка за всеми противниками режима Батисты. Когда, скажем, Фидель Кастро, Рауль Кастро, Че Гевара находились в Мексике, то все силы батистовской разведки были брошены на слежку за ними. Ведь у диктатора нет других забот, кроме как опасаться за свою власть. Нынешний же режим на Кубе не испытывает какого-либо страха за свое стабильное существование, поэтому и у разведки Кубы появились более широкие и многогранные задачи. Одна из них — всестороннее укрепление позиций кубинского государства в латиноамериканском сообществе, в мире. Будучи признанным лидером Движения неприсоединившихся стран и пользуясь заслуженным авторитетом, Куба, естественно, стремится к сохранению стабильности в рядах этой организации, внимательно отслеживая не только внутренние проблемы других стран, но и внешние угрозы им. А кубинская разведка всегда оказывает поддержку всем внешнеполитическим шагам своего правительства.
Конечно, и Фидель, и Рауль Кастро такие лидеры в Движении неприсоединения, равных которым в мире сейчас невозможно найти. Отсюда очередная задача разведки — обеспечение безопасности своих лидеров и кубинских представительств за рубежом. Несколько лет назад данные, полученные кубинской разведкой, помогли сорвать планы покушения на Фиделя в Панаме. Кубинцы заранее узнали, кто готовит покушение и где оно произойдет, после чего предупредили местные власти, кого надо арестовать. Эти задачи должна была решать панамская контрразведка, но она не справилась. Вообще попыток покушения на Фиделя было очень много, но, как правило, все пресекались самими кубинцами — за 50 лет существования новой независимой Кубы ни один ее лидер не стал жертвой теракта, не был убит в результате покушения.
— Когда-то Латинская Америка была для СССР на периферии интересов, но теперь, когда туда пошли крупные российские компании, разве регион не приобретает для нас иное значение? Возможно тесное взаимодействие России с Кубой по линии разведок?
— Безусловно, сейчас Латинская Америка стала другой, и в этом великая заслуга кубинской революции. После того как кубинцы освоили весь тот объем знаний, что мы им давали в свое время, они, конечно, не остановились в своем развитии, а пошли дальше. Народ они талантливый, фронтов по защите кубинской революции у них было много, и теперь их разведывательная служба значительно окрепла, стала вполне зрелой. Но с развалом Советского Союза, особенно с периода перестройки и последующих реформ, наши отношения начали постепенно усыхать, а потом и вовсе были сведены к нулю. Ведь тогда мы говорили, что врагов у нас больше нет, ракеты нацеливать не на кого. Теперь вроде бы одумались. Но за последние годы, во-первых, произошел разрыв поколений разведчиков, а во-вторых, в наших правящих кругах развелось такое число друзей Соединенных Штатов, которые хоть и притихли маленько, но все равно будут "сыпать песок в буксы" российско-кубинских отношений.
