Разведка в переводе
29 Января 2009
Николай ДОЛГОПОЛОВ
Умерла Зоя Зарубина — падчерица легендарного Эйтингона, разведчица и переводчица, общавшаяся с Черчиллем и Рузвельтом
В нашем институте иностранных языков имени Мориса Тореза ее знали все студенты переводческого факультета.
Еще бы — именно Зоя Васильевна Зарубина создала, выпестовала, поставила на поток свое детище — курсы переводчиков ООН, попасть на которые мечтал каждый, стремившийся стать настоящим толмачом. Всегда со вкусом одетая и подтянутая, строгая и одновременно доброжелательная, она излучала спокойствие и уверенность: старайтесь, и вы обязательно добьетесь.
Но проглядывало в этой женщине нечто не наше, не присущее преподавателям сугубо взвешенных 1970-х. Не совсем так одевалась, как-то по-своему вела беседы. Даже ее английский отличался от преподаваемого на тогдашней Метростроевской улице и умело вбиваемого в нас, инязовцев.
Иногда в осторожных разговорах, а вуз был еще тот, лишнего старались не болтать, все же пробивалось: а Зарубина — разведчица. Трудились в МГПИИЯ и другие славные представители этой профессии, но и на их относительно известном нам фоне Зоя Васильевна выглядела как-то иначе.
И только теперь я бы мог подыскать слова для более точного описания туманных ощущений. Она была европейкой, тянувшей за собой в большой и закрытый железнейшим из занавесей мир молодых, стремившихся этот мир познать. Зарубина в отличие от других его от нас не прикрывала, не хаяла, а вводила туда пытливых и любопытных.
Уже потом, после окончания нашей альма-матер, узнал я, что занималась она в ту пору не только переводческими делами, но и передавала свой генетически впитанный опыт разведчицы некоторым талантливым молодым людям. Тем, что сегодня поднялись на высокие государственные вершины, ее уроки, как свидетельствует жизнь, очень пригодились.
В разведку прямо с пеленок
Она, по-моему, не слишком любила выпячивать этот свой сугубо разведывательный опыт. Однако изредка в рассказах все же пробивалось. В 1927-м, когда на наше консульство в Китае напали местные и согнали всех в помещение столовой, семилетняя Зоя выполнила важное — без шуток — задание отчима Леонида Эйтингона. Разведчик, работавший под дипломатической крышей, тихо попросил падчерицу пробраться в квартиру и вынести спрятанный там сверток. В консульском доме все было перевернуто вверх дном, однако свертка как раз и не тронули. Она пронесла его мимо бдительных охранников - китайцев, не обративших внимания на малышку. В тряпках был завернут пистолет.
Но то задание было совсем не первым. Ее родной отец, генерал-майор разведки Василий Михайлович Зарубин, вспоминал. Путешествуя, и отнюдь не как турист, по Китаю, он, еще до развода, всегда брал с собой жену и дочку. Супруга Ольга Георгиевна помогала, а крошечная дочь, как говорят в этом суровом разведческом сообществе, "прикрывала". Многие старые чекисты рассказывали, что брали на задание детей. Они внушают доверие, настраивают чужую контрразведку на мирный лад, усыпляют бдительность. Сам был знаком с людьми из той среды, иногда прятавших чужие документы и свои отчеты в пеленки или коляски. О том, что хоть кого-то с такой ценной ношей поймали, не слышал.
Все папы и мамы — разведчики
Отец — Зарубин Василий Михайлович — резидент легальных и нелегальных разведок в Китае, Финляндии, Дании, Германии, США. По некоторым данным, это он поддерживал связь с единственным советским агентом в гестапо Вилли Леманом. В Штатах помимо прочего занимался добычей атомных секретов.
Мать — Ольга Георгиевна, работала в аппарате НКВД. В Китае развелась с мужем и соединила судьбу с другим разведчиком — Леонидом (Наумом) Эйтингоном.
Отчим Эйтингон, он же Котов, он же Наумов — правая рука легендарного Судоплатова, впоследствии непосредственно, "в поле", руководил многими важнейшими операциями советской разведки. Операция "Утка", по-простому покушение на Троцкого и его уничтожение, проводилась под его непосредственным руководством.
Мачеха — Елизавета Зарубина — Горская — Розенцвейг — в разведке с 1925 года. Вместе с мужем Зарубиным принимала участие в различных операциях, подполковник. Специализировалась в США на научно-технической разведке. Добывала сведения по урановому проекту.
И как же складывались отношения Зои Васильевны с родственниками? По идее они должны были быть непростыми. Но ничего подобного. Она любила отца, изредка встречаясь с ним во время его "заездов" на родину. Отчим был примером во всем, и в молодости Зоя даже спросила Эйтингона, может ли называть его папой. Эйтингон отсоветовал.
Дружила с новой женой отца. Вообще между двумя семьями была — на удивление — сплошная дружба.
Спортсменка, комсомолка, переводчица
Зоя тренировалась, понятное дело, в секциях "Юного динамовца". Ей выдан членский билет этого общества под номером 3. Была чемпионкой страны по легкой атлетике. Училась в школе на отлично. Мечтала о разведке. Но папа Зарубин отсоветовал: уж слишком много разведчиков, пусть не на одну, а на две семьи. И она поступила в престижнейшее тогда ИФЛИ, где два года учила историю, литературу и философию вместе с самыми талантливыми представителями своего поколения. Но настала война, и Зоя Зарубина решила: на фронт, добровольцем.
К счастью, умные кадровики, попадались в ту жестокую пору и такие, твердо сказали ей: кадрами разбрасываться грешно. Тебе, девочка, только в разведку. Так все вернулось на круги своя.
Ей легко давались языки. В Китае, где служили отец и отчим, не было русской школы, и правильно говорить на языке Шекспира ее научили в американ скул раньше, чем русскому. Еще тогда она переводила маме в разговорах с домработницей — китаянкой. В Стамбуле, куда перебросили Эйтингона, она выучила французский. В Москве взялась за немецкий. И до чего же легко давались языки.
Гуд дэй, мистер Рузвельт
В 1943-м году миловидный лейтенант госбезопасности Зоя Зарубина работала на знаменитой Тегеранской конференции. Переводила, осуществляла связь между делегациями. Довелось пообщаться и с британским премьером Черчиллем, и, главным образом, с президентом США Рузвельтом. А вот со Сталиным не разговаривала.
По некоторым рассказам (совсем не из уст уважаемой Зои Васильевны), одними переводами не ограничивалась. Пришлось вести и серьезную оперативную работу. Такова суть профессии. Да, конечно, нужны чекисту и чистые руки. Но ради пользы дела...
Часто спрашивают: прослушивали ли жившего в посольстве СССР Рузвельта? Вроде не очень и ловко. А ловко было не открывать второй фронт, загребая жар чужими — не руками — жизнями? Ловко — не очень ловко в военную пору было отброшено в сторону. И Зоя Васильевна старалась.
Потом были Ялта, Потсдам, Нюрнберг... И всюду переводы и разведка. Разведка и переводы. А еще мой отец, спецкор Совинформбюро на процессе над фашистскими преступниками в Нюрнберге, рассказывал, что иногда устраивались танцы. И среди лучших пар всегда — переводчица Зоя Зарубина. Правда, в Нюрнберге все уже знали, что дружелюбная и легко сходившаяся с людьми Зоя переводит в основном документы, интересующие нашу разведку.
Ей же одной из первых пришлось окунуться в переводы уж совсем невиданные. Мощным потоком добирались по тайным каналам из Штатов и Великобритании "атомные" документы. Сначала наш главный атомщик был Зарубиной недоволен: почему не знаете терминологию? Освоила, и больше "борода" Курчатов не возникал. Интересно, знала ли она, что многие сведения шли из США через ее отца — резидента легальной разведки Василия Зарубина? Так что разведка стала делом семейным.
Но наступила в органах пора этнических чисток, и в отставку была отправлена ее мачеха. Отец бесстрашно спорил с любимцем вождя Абакумовым. Почему, когда работала в Германии, где могли схватить в любой момент, национальность нелегала никого не интересовала, а в Москве подполковника увольняют из разведки мгновенно? В 1948-м удалили на пенсию и отца.
Потом пришла очередь отчима. Сколько же он отсидел вместе со своим начальником Судоплатовым. Зое Васильевне, преподававшей тогда язык в МГБ, предложили: откажитесь от Эйтингона, подумаешь, отчим. Или уходите с работы. Она не колебалась: так была завершена столь блестяще начавшаяся карьера разведчика.
Но началась новая. Она использовала свой талант общения и отличные знания языков, создав целую школу перевода. И мало кто слышал, что уже прославленная и заслуженная Зарубина превратилась в благородного жертвователя. Она долгие годы поддерживала на личные средства школу в Юрово, где учились и лечились тяжелобольные дети. В трудные годы, когда денег катастрофически не хватало, уже далеко не молодая Зарубина поехала в Мексику. Гонорар, полученный там за чтение лекций, переведен на счет школы.
Зоя Васильевна долго болела, и вот уход. Соболезнования дочке Тане, тоже отличной переводчице, и всей семье.
Умерла Зоя Зарубина — падчерица легендарного Эйтингона, разведчица и переводчица, общавшаяся с Черчиллем и Рузвельтом
В нашем институте иностранных языков имени Мориса Тореза ее знали все студенты переводческого факультета.
Еще бы — именно Зоя Васильевна Зарубина создала, выпестовала, поставила на поток свое детище — курсы переводчиков ООН, попасть на которые мечтал каждый, стремившийся стать настоящим толмачом. Всегда со вкусом одетая и подтянутая, строгая и одновременно доброжелательная, она излучала спокойствие и уверенность: старайтесь, и вы обязательно добьетесь.
Но проглядывало в этой женщине нечто не наше, не присущее преподавателям сугубо взвешенных 1970-х. Не совсем так одевалась, как-то по-своему вела беседы. Даже ее английский отличался от преподаваемого на тогдашней Метростроевской улице и умело вбиваемого в нас, инязовцев.
Иногда в осторожных разговорах, а вуз был еще тот, лишнего старались не болтать, все же пробивалось: а Зарубина — разведчица. Трудились в МГПИИЯ и другие славные представители этой профессии, но и на их относительно известном нам фоне Зоя Васильевна выглядела как-то иначе.
И только теперь я бы мог подыскать слова для более точного описания туманных ощущений. Она была европейкой, тянувшей за собой в большой и закрытый железнейшим из занавесей мир молодых, стремившихся этот мир познать. Зарубина в отличие от других его от нас не прикрывала, не хаяла, а вводила туда пытливых и любопытных.
Уже потом, после окончания нашей альма-матер, узнал я, что занималась она в ту пору не только переводческими делами, но и передавала свой генетически впитанный опыт разведчицы некоторым талантливым молодым людям. Тем, что сегодня поднялись на высокие государственные вершины, ее уроки, как свидетельствует жизнь, очень пригодились.
В разведку прямо с пеленок
Она, по-моему, не слишком любила выпячивать этот свой сугубо разведывательный опыт. Однако изредка в рассказах все же пробивалось. В 1927-м, когда на наше консульство в Китае напали местные и согнали всех в помещение столовой, семилетняя Зоя выполнила важное — без шуток — задание отчима Леонида Эйтингона. Разведчик, работавший под дипломатической крышей, тихо попросил падчерицу пробраться в квартиру и вынести спрятанный там сверток. В консульском доме все было перевернуто вверх дном, однако свертка как раз и не тронули. Она пронесла его мимо бдительных охранников - китайцев, не обративших внимания на малышку. В тряпках был завернут пистолет.
Но то задание было совсем не первым. Ее родной отец, генерал-майор разведки Василий Михайлович Зарубин, вспоминал. Путешествуя, и отнюдь не как турист, по Китаю, он, еще до развода, всегда брал с собой жену и дочку. Супруга Ольга Георгиевна помогала, а крошечная дочь, как говорят в этом суровом разведческом сообществе, "прикрывала". Многие старые чекисты рассказывали, что брали на задание детей. Они внушают доверие, настраивают чужую контрразведку на мирный лад, усыпляют бдительность. Сам был знаком с людьми из той среды, иногда прятавших чужие документы и свои отчеты в пеленки или коляски. О том, что хоть кого-то с такой ценной ношей поймали, не слышал.
Все папы и мамы — разведчики
Отец — Зарубин Василий Михайлович — резидент легальных и нелегальных разведок в Китае, Финляндии, Дании, Германии, США. По некоторым данным, это он поддерживал связь с единственным советским агентом в гестапо Вилли Леманом. В Штатах помимо прочего занимался добычей атомных секретов.
Мать — Ольга Георгиевна, работала в аппарате НКВД. В Китае развелась с мужем и соединила судьбу с другим разведчиком — Леонидом (Наумом) Эйтингоном.
Отчим Эйтингон, он же Котов, он же Наумов — правая рука легендарного Судоплатова, впоследствии непосредственно, "в поле", руководил многими важнейшими операциями советской разведки. Операция "Утка", по-простому покушение на Троцкого и его уничтожение, проводилась под его непосредственным руководством.
Мачеха — Елизавета Зарубина — Горская — Розенцвейг — в разведке с 1925 года. Вместе с мужем Зарубиным принимала участие в различных операциях, подполковник. Специализировалась в США на научно-технической разведке. Добывала сведения по урановому проекту.
И как же складывались отношения Зои Васильевны с родственниками? По идее они должны были быть непростыми. Но ничего подобного. Она любила отца, изредка встречаясь с ним во время его "заездов" на родину. Отчим был примером во всем, и в молодости Зоя даже спросила Эйтингона, может ли называть его папой. Эйтингон отсоветовал.
Дружила с новой женой отца. Вообще между двумя семьями была — на удивление — сплошная дружба.
Спортсменка, комсомолка, переводчица
Зоя тренировалась, понятное дело, в секциях "Юного динамовца". Ей выдан членский билет этого общества под номером 3. Была чемпионкой страны по легкой атлетике. Училась в школе на отлично. Мечтала о разведке. Но папа Зарубин отсоветовал: уж слишком много разведчиков, пусть не на одну, а на две семьи. И она поступила в престижнейшее тогда ИФЛИ, где два года учила историю, литературу и философию вместе с самыми талантливыми представителями своего поколения. Но настала война, и Зоя Зарубина решила: на фронт, добровольцем.
К счастью, умные кадровики, попадались в ту жестокую пору и такие, твердо сказали ей: кадрами разбрасываться грешно. Тебе, девочка, только в разведку. Так все вернулось на круги своя.
Ей легко давались языки. В Китае, где служили отец и отчим, не было русской школы, и правильно говорить на языке Шекспира ее научили в американ скул раньше, чем русскому. Еще тогда она переводила маме в разговорах с домработницей — китаянкой. В Стамбуле, куда перебросили Эйтингона, она выучила французский. В Москве взялась за немецкий. И до чего же легко давались языки.
Гуд дэй, мистер Рузвельт
В 1943-м году миловидный лейтенант госбезопасности Зоя Зарубина работала на знаменитой Тегеранской конференции. Переводила, осуществляла связь между делегациями. Довелось пообщаться и с британским премьером Черчиллем, и, главным образом, с президентом США Рузвельтом. А вот со Сталиным не разговаривала.
По некоторым рассказам (совсем не из уст уважаемой Зои Васильевны), одними переводами не ограничивалась. Пришлось вести и серьезную оперативную работу. Такова суть профессии. Да, конечно, нужны чекисту и чистые руки. Но ради пользы дела...
Часто спрашивают: прослушивали ли жившего в посольстве СССР Рузвельта? Вроде не очень и ловко. А ловко было не открывать второй фронт, загребая жар чужими — не руками — жизнями? Ловко — не очень ловко в военную пору было отброшено в сторону. И Зоя Васильевна старалась.
Потом были Ялта, Потсдам, Нюрнберг... И всюду переводы и разведка. Разведка и переводы. А еще мой отец, спецкор Совинформбюро на процессе над фашистскими преступниками в Нюрнберге, рассказывал, что иногда устраивались танцы. И среди лучших пар всегда — переводчица Зоя Зарубина. Правда, в Нюрнберге все уже знали, что дружелюбная и легко сходившаяся с людьми Зоя переводит в основном документы, интересующие нашу разведку.
Ей же одной из первых пришлось окунуться в переводы уж совсем невиданные. Мощным потоком добирались по тайным каналам из Штатов и Великобритании "атомные" документы. Сначала наш главный атомщик был Зарубиной недоволен: почему не знаете терминологию? Освоила, и больше "борода" Курчатов не возникал. Интересно, знала ли она, что многие сведения шли из США через ее отца — резидента легальной разведки Василия Зарубина? Так что разведка стала делом семейным.
Но наступила в органах пора этнических чисток, и в отставку была отправлена ее мачеха. Отец бесстрашно спорил с любимцем вождя Абакумовым. Почему, когда работала в Германии, где могли схватить в любой момент, национальность нелегала никого не интересовала, а в Москве подполковника увольняют из разведки мгновенно? В 1948-м удалили на пенсию и отца.
Потом пришла очередь отчима. Сколько же он отсидел вместе со своим начальником Судоплатовым. Зое Васильевне, преподававшей тогда язык в МГБ, предложили: откажитесь от Эйтингона, подумаешь, отчим. Или уходите с работы. Она не колебалась: так была завершена столь блестяще начавшаяся карьера разведчика.
Но началась новая. Она использовала свой талант общения и отличные знания языков, создав целую школу перевода. И мало кто слышал, что уже прославленная и заслуженная Зарубина превратилась в благородного жертвователя. Она долгие годы поддерживала на личные средства школу в Юрово, где учились и лечились тяжелобольные дети. В трудные годы, когда денег катастрофически не хватало, уже далеко не молодая Зарубина поехала в Мексику. Гонорар, полученный там за чтение лекций, переведен на счет школы.
Зоя Васильевна долго болела, и вот уход. Соболезнования дочке Тане, тоже отличной переводчице, и всей семье.
Источник: Российская газета
Публикации за Январь 2009
Мир без России?
21 Января 2009
Герой с трагическим оттенком
16 Января 2009
