Детонаторы кризисных ситуаций
26 Июля 2006
Вадим УДМАНЦЕВ.
ПОКА МИРОВОЕ СООБЩЕСТВО ЖИВЕТ ПО СТАРЫМ ЗАКОНАМ, НОВЫЕ ЭКСТРЕМИСТЫ ТРЕТИРУЮТ МИР
Недавняя гибель российских диппредставителей в Ираке не оставила равнодушными даже домохозяек, привыкших смотреть разве что "мыльные" сериалы. А выходки исламских экстремистов, спровоцировавших войну на Ближнем Востоке, и вовсе потрясли мир. Способна ли ООН имеющимися международно-правовыми средствами предотвращать вспышки террористической активности в мире? Насколько легитимны попытки противодействия наших спецслужб террористам за рубежом? Своими мыслями на этот счет поделился ветеран внешней разведки КГБ СССР — главный эксперт Национального антикриминального и антитеррористического фонда Олег НЕЧИПОРЕНКО.
— Олег Максимович, после распоряжения президента России — найти и наказать убийц наших дипломатов в Ираке — депутаты Госдумы внесли соответствующие поправки в законодательство. Можно ли всерьез говорить о том, что с принятием данных решений у отечественных спецслужб вполне развязаны руки для противодействия террористам за рубежом?
— Может быть, внутренним законодательством руки у отечественных спецслужб и будут развязаны, но как бы их не связали на чужой территории: Много раз необходимо все взвесить: как бы то, что для нас является "добром", за рубежом не восприняли как "зло" — чтобы "плюс" не превратился в "минус". Это к вопросу о двойных стандартах. Но меня еще беспокоит и такой вопрос — противоречие между существующими законодательными нормами и ситуативным принципом оперативной деятельности спецслужб. Осуществление специальных действий протекает в основном в весьма ограниченном лимите времени, что по определению трудно совместимо с получением правовых санкций, реализация которых требует другого временного измерения. Поэтому некоторые международные правовые нормы не перекрывают ситуаций, возникающих при пресечении разнообразных террористических проявлений.
Обратимся к разделу первому статьи 2 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (принятой в 1950 году), который гласит: "1. Право каждого человека на жизнь охраняется законом. Никто не может быть намеренно лишен жизни: 2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом применения силы только в случае абсолютной необходимости: "а) при защите любого лица от незаконного насилия; в) для того, чтобы произвести законный арест или воспрепятствовать побегу лица, задержанного на законном основании; с) при законно принятых действиях в целях подавления бунта или мятежа". Как видим, в этой конвенции до сих пор не предусмотрен пункт о захвате заложников. Ничего там не говорится и о том, что лишение жизни террористов, захвативших этих заложников, нужно считать легитимным актом. Хотя мировым сообществом признано, что терроризм как таковой лежит вне правового поля международного права. Как же пресечь теракт (что сейчас является главным требованием общества к спецслужбам), не попадая в офсайд, как на правовом, так и оперативном полях?
Или вот, например, статья 8 Основных принципов этики полицейской службы (утверждены 9 мая 1979 года резолюцией №690 Парламентской ассамблеи Совета Европы): ":В действительности зачастую целью террористов является разрушение общества, поэтому общество вынуждено бороться против беспорядков террористическими методами. Отсюда мы должны охранять политические и религиозные свободы и расовую терпимость и в то же время обязываем всеми силами бороться против террористических акций". Известно, что контртеррористическая деятельность — это всегда запланированный экспромт. Каждая террористическая акция уникальна по составу, целям и месту. Но имеет ли сотрудник спецслужбы в этих условиях лимита времени право на ошибку, если, допустим, поражая террористов в течение нескольких секунд, он лишает жизни кого-либо из заложников? Ни на этот, ни на другие жизненно важные для кого-то вопросы вышеупомянутые документы ответа не дают. В них просто не предусмотрены ситуации, присущие нашим современным реалиям, и это характерно для любого нормативного акта вообще, ведь закон — это обобщение прошлого опыта. Поэтому на сегодняшний день эти и другие международные законы нуждаются в серьезной доработке, причем как можно скорее — чтобы те, кто борется с террористами, в правовом отношении были надежно защищены.
— Предположим, наши парни обнаружили убийц российских дипломатов — что дальше? Им необходимо будет согласовывать свои действия с местными силовыми структурами или же с представителями антихусейновской коалиции?
— Теоретически это необходимо будет делать. Но, с точки зрения оперативной технологии, возникнет опасность утечки информации, отчего может получиться обратный эффект — или пострадают не те люди, или будут приняты упреждающие контрмеры в отношении наших исполнителей. Обмен оперативной информацией в этом деле будет, конечно, главным камнем преткновения, поскольку любая спецслужба оберегает свой потенциал источников информации.
— А каких-то общепризнанных международных законодательных норм, регламентирующих вопросы взаимодействия между "спецами" разных стран в сфере антитеррора, еще не существует?
— Не существует, конечно. Потому что, повторюсь, любое юридическое согласование противоречит самой технологии оперативной деятельности, ее закрытости. С другой стороны, выполняя распоряжения высшего руководства и участвуя в какой-то акции возмездия, ее участники должны и за рубежами нашей страны чувствовать себя уверенными, в правовом плане быть защищены. Ведь это очень сложная, деликатная проблема — проведение силовых акций на территории третьих государств, да и в своей стране.
До сентября 2001 года, поскольку угроза международного терроризма мировому сообществу нарастала, казалось, все шло к тому, чтобы унифицировать национальные законодательства по борьбе с терроризмом в международном масштабе. Когда же наступил "сентябрь", то оказалось, что рано еще говорить об унификации законодательств, поскольку в нормативных актах ряда стран статья о терроризме просто отсутствовала. Тогда заговорили о гармонизации законодательств тех стран, где уже имелись нормы борьбы с терроризмом — чтобы они в определенной степени сблизились в понятийном аппарате, допустим, в уровне норм наказания и так далее. Однако, несмотря на то что в ряде ведущих мировых стран — Великобритании, Франции, ФРГ, США — законодательства были ужесточены, не все они между собой стыковались. И вовсе не стыковались с законами других государств, которые так и не внесли никаких корректив в свои нормативные акты. Новые резолюции ООН также не во всем совпадали с национальными законодательными актами. Я внимательно просмотрел сборник материалов международного права, так и там понятийный аппарат нечетко прописан, даже в документах ООН — между конвенциями и разного рода резолюциями есть разночтения. Или же разные понятия обозначают какое-то одно явление. Это реалии.
К тому же, к сожалению, пока и в академических кругах, и в правовых кругах, и от них переходит на информационное пространство — не понимают разницы между антитеррористической деятельностью и контртеррористической деятельностью. Хотя антитеррористическая деятельность — это огромный комплекс самых различных социально-экономических, правовых, общественных действий по предотвращению, снижению причин, вызывающих терроризм, и, соответственно, юридическое, правовое пресечение террористических проявлений. А контртерроризм — это всего лишь часть антитеррористической деятельности, которая закрывает определенные пробелы в ней с помощью силового воздействия на исполнителей — субъектов террористических проявлений.
Я уже не говорю о самом терроризме — при обсуждении этой проблемы, на мой взгляд, некорректно ставится вопрос о двойных стандартах — тогда как мир развивается по бинарному принципу, по двоичному коду. В материальном, в космическом смысле это понятия "плюс-минус", а в социальном — "добро и зло". Это два начала, по которым развивается общество: право силы и сила права. Причем величины, которые непостоянны — они меняются знаками в ходе исторического процесса. Этот универсальный закон начинается с детских ссор и заканчивается международными конфликтами. Берем иракский кризис. Те, кто противостоит американским оккупационным (или коалиционным) силам, — это защитники для местного населения. Для американцев же эти люди — враги.
Терроризм — это древнейший и смертельно опасный спутник человечества. Я беру за точку отсчета тот день, когда Моисей пришел к фараону Египта и попросил его отпустить сынов Израилевых в пустыню на 3 дня помолиться Богу, но тот ответил отказом. После чего со стороны Моисея (по наущению Бога) в адрес фараона вначале посыпались угрозы, а затем последовала акция — 10 казней египетских: Можно было бы оставить в покое Ветхий Завет, если бы действия, описанные в книге Исход, не чередовались в соответствии с сегодняшней классической формулой терроризма: выдвижение требований — отказ — угроза за их невыполнение - отказ — насилие:
— Понятно, что убийство наших соотечественников в Ираке мировое сообщество квалифицировало как теракт. В то же время все мы являемся свидетелями того, как на Ближнем Востоке разгорелся очередной военный конфликт — Израиля против "Хезболлы", в результате которого больше всего страдают мирные ливанцы...
— Постъялтинские (1945 г.) международные правовые принципы, лежащие в основе Всемирной антитеррористической системы (ВАТС), во многом потеряли дееспособность, поскольку были применимы к государственным формообразованиям, но они никоим образом не являются сдерживающим механизмом силы права для новых акторов (действующих лиц, субъектов) на международной арене, исповедующих сейчас право силы. К этим акторам можно отнести как экстремистские организации, так и лидеров отдельных стран. А именно они в настоящее время являются основными детонаторами кризисных ситуаций регионального и даже мирового масштаба. В то же время десятки многостраничных конвенций, резолюций, деклараций ООН и саммитов "2", "4", "6", "8" приобрели характер внутриклубных манифестов, ни к чему не обязывающих тех, кто в этих клубах не состоит и действует вне международного правового поля.
- Но международный терроризм мобилен, и для борьбы с ним требуются усилия многих стран — может быть, пришло время направлять в тот же Ливан (а затем и в другие "незатухающие точки") не миротворческие контингенты, а контртеррористические силы под флагом ООН?
— То, что миротворцы нужны там, где существует противоборство государств, практика доказывала не раз. Однако сейчас в Ливане кого конкретно должны "разводить" миротворцы? Израиль стремится уничтожить на территории другого государства самостоятельного актора, который де-факто активно влияет на развитие ситуации в регионе, но де-юре не является равнозначным субъектом международного права. Очевидно, затяжные хронические и возникающие международные воспалительные процессы требуют обновления медицинского инструментария (в том числе и института миротворчества), используемого для их лечения. На мой взгляд, все сказанное выше заставляет вспомнить и судьбу предшественницы ООН — Лиги Наций, и плачевное завершение ее деятельности.
ПОКА МИРОВОЕ СООБЩЕСТВО ЖИВЕТ ПО СТАРЫМ ЗАКОНАМ, НОВЫЕ ЭКСТРЕМИСТЫ ТРЕТИРУЮТ МИР
Недавняя гибель российских диппредставителей в Ираке не оставила равнодушными даже домохозяек, привыкших смотреть разве что "мыльные" сериалы. А выходки исламских экстремистов, спровоцировавших войну на Ближнем Востоке, и вовсе потрясли мир. Способна ли ООН имеющимися международно-правовыми средствами предотвращать вспышки террористической активности в мире? Насколько легитимны попытки противодействия наших спецслужб террористам за рубежом? Своими мыслями на этот счет поделился ветеран внешней разведки КГБ СССР — главный эксперт Национального антикриминального и антитеррористического фонда Олег НЕЧИПОРЕНКО.
— Олег Максимович, после распоряжения президента России — найти и наказать убийц наших дипломатов в Ираке — депутаты Госдумы внесли соответствующие поправки в законодательство. Можно ли всерьез говорить о том, что с принятием данных решений у отечественных спецслужб вполне развязаны руки для противодействия террористам за рубежом?
— Может быть, внутренним законодательством руки у отечественных спецслужб и будут развязаны, но как бы их не связали на чужой территории: Много раз необходимо все взвесить: как бы то, что для нас является "добром", за рубежом не восприняли как "зло" — чтобы "плюс" не превратился в "минус". Это к вопросу о двойных стандартах. Но меня еще беспокоит и такой вопрос — противоречие между существующими законодательными нормами и ситуативным принципом оперативной деятельности спецслужб. Осуществление специальных действий протекает в основном в весьма ограниченном лимите времени, что по определению трудно совместимо с получением правовых санкций, реализация которых требует другого временного измерения. Поэтому некоторые международные правовые нормы не перекрывают ситуаций, возникающих при пресечении разнообразных террористических проявлений.
Обратимся к разделу первому статьи 2 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (принятой в 1950 году), который гласит: "1. Право каждого человека на жизнь охраняется законом. Никто не может быть намеренно лишен жизни: 2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом применения силы только в случае абсолютной необходимости: "а) при защите любого лица от незаконного насилия; в) для того, чтобы произвести законный арест или воспрепятствовать побегу лица, задержанного на законном основании; с) при законно принятых действиях в целях подавления бунта или мятежа". Как видим, в этой конвенции до сих пор не предусмотрен пункт о захвате заложников. Ничего там не говорится и о том, что лишение жизни террористов, захвативших этих заложников, нужно считать легитимным актом. Хотя мировым сообществом признано, что терроризм как таковой лежит вне правового поля международного права. Как же пресечь теракт (что сейчас является главным требованием общества к спецслужбам), не попадая в офсайд, как на правовом, так и оперативном полях?
Или вот, например, статья 8 Основных принципов этики полицейской службы (утверждены 9 мая 1979 года резолюцией №690 Парламентской ассамблеи Совета Европы): ":В действительности зачастую целью террористов является разрушение общества, поэтому общество вынуждено бороться против беспорядков террористическими методами. Отсюда мы должны охранять политические и религиозные свободы и расовую терпимость и в то же время обязываем всеми силами бороться против террористических акций". Известно, что контртеррористическая деятельность — это всегда запланированный экспромт. Каждая террористическая акция уникальна по составу, целям и месту. Но имеет ли сотрудник спецслужбы в этих условиях лимита времени право на ошибку, если, допустим, поражая террористов в течение нескольких секунд, он лишает жизни кого-либо из заложников? Ни на этот, ни на другие жизненно важные для кого-то вопросы вышеупомянутые документы ответа не дают. В них просто не предусмотрены ситуации, присущие нашим современным реалиям, и это характерно для любого нормативного акта вообще, ведь закон — это обобщение прошлого опыта. Поэтому на сегодняшний день эти и другие международные законы нуждаются в серьезной доработке, причем как можно скорее — чтобы те, кто борется с террористами, в правовом отношении были надежно защищены.
— Предположим, наши парни обнаружили убийц российских дипломатов — что дальше? Им необходимо будет согласовывать свои действия с местными силовыми структурами или же с представителями антихусейновской коалиции?
— Теоретически это необходимо будет делать. Но, с точки зрения оперативной технологии, возникнет опасность утечки информации, отчего может получиться обратный эффект — или пострадают не те люди, или будут приняты упреждающие контрмеры в отношении наших исполнителей. Обмен оперативной информацией в этом деле будет, конечно, главным камнем преткновения, поскольку любая спецслужба оберегает свой потенциал источников информации.
— А каких-то общепризнанных международных законодательных норм, регламентирующих вопросы взаимодействия между "спецами" разных стран в сфере антитеррора, еще не существует?
— Не существует, конечно. Потому что, повторюсь, любое юридическое согласование противоречит самой технологии оперативной деятельности, ее закрытости. С другой стороны, выполняя распоряжения высшего руководства и участвуя в какой-то акции возмездия, ее участники должны и за рубежами нашей страны чувствовать себя уверенными, в правовом плане быть защищены. Ведь это очень сложная, деликатная проблема — проведение силовых акций на территории третьих государств, да и в своей стране.
До сентября 2001 года, поскольку угроза международного терроризма мировому сообществу нарастала, казалось, все шло к тому, чтобы унифицировать национальные законодательства по борьбе с терроризмом в международном масштабе. Когда же наступил "сентябрь", то оказалось, что рано еще говорить об унификации законодательств, поскольку в нормативных актах ряда стран статья о терроризме просто отсутствовала. Тогда заговорили о гармонизации законодательств тех стран, где уже имелись нормы борьбы с терроризмом — чтобы они в определенной степени сблизились в понятийном аппарате, допустим, в уровне норм наказания и так далее. Однако, несмотря на то что в ряде ведущих мировых стран — Великобритании, Франции, ФРГ, США — законодательства были ужесточены, не все они между собой стыковались. И вовсе не стыковались с законами других государств, которые так и не внесли никаких корректив в свои нормативные акты. Новые резолюции ООН также не во всем совпадали с национальными законодательными актами. Я внимательно просмотрел сборник материалов международного права, так и там понятийный аппарат нечетко прописан, даже в документах ООН — между конвенциями и разного рода резолюциями есть разночтения. Или же разные понятия обозначают какое-то одно явление. Это реалии.
К тому же, к сожалению, пока и в академических кругах, и в правовых кругах, и от них переходит на информационное пространство — не понимают разницы между антитеррористической деятельностью и контртеррористической деятельностью. Хотя антитеррористическая деятельность — это огромный комплекс самых различных социально-экономических, правовых, общественных действий по предотвращению, снижению причин, вызывающих терроризм, и, соответственно, юридическое, правовое пресечение террористических проявлений. А контртерроризм — это всего лишь часть антитеррористической деятельности, которая закрывает определенные пробелы в ней с помощью силового воздействия на исполнителей — субъектов террористических проявлений.
Я уже не говорю о самом терроризме — при обсуждении этой проблемы, на мой взгляд, некорректно ставится вопрос о двойных стандартах — тогда как мир развивается по бинарному принципу, по двоичному коду. В материальном, в космическом смысле это понятия "плюс-минус", а в социальном — "добро и зло". Это два начала, по которым развивается общество: право силы и сила права. Причем величины, которые непостоянны — они меняются знаками в ходе исторического процесса. Этот универсальный закон начинается с детских ссор и заканчивается международными конфликтами. Берем иракский кризис. Те, кто противостоит американским оккупационным (или коалиционным) силам, — это защитники для местного населения. Для американцев же эти люди — враги.
Терроризм — это древнейший и смертельно опасный спутник человечества. Я беру за точку отсчета тот день, когда Моисей пришел к фараону Египта и попросил его отпустить сынов Израилевых в пустыню на 3 дня помолиться Богу, но тот ответил отказом. После чего со стороны Моисея (по наущению Бога) в адрес фараона вначале посыпались угрозы, а затем последовала акция — 10 казней египетских: Можно было бы оставить в покое Ветхий Завет, если бы действия, описанные в книге Исход, не чередовались в соответствии с сегодняшней классической формулой терроризма: выдвижение требований — отказ — угроза за их невыполнение - отказ — насилие:
— Понятно, что убийство наших соотечественников в Ираке мировое сообщество квалифицировало как теракт. В то же время все мы являемся свидетелями того, как на Ближнем Востоке разгорелся очередной военный конфликт — Израиля против "Хезболлы", в результате которого больше всего страдают мирные ливанцы...
— Постъялтинские (1945 г.) международные правовые принципы, лежащие в основе Всемирной антитеррористической системы (ВАТС), во многом потеряли дееспособность, поскольку были применимы к государственным формообразованиям, но они никоим образом не являются сдерживающим механизмом силы права для новых акторов (действующих лиц, субъектов) на международной арене, исповедующих сейчас право силы. К этим акторам можно отнести как экстремистские организации, так и лидеров отдельных стран. А именно они в настоящее время являются основными детонаторами кризисных ситуаций регионального и даже мирового масштаба. В то же время десятки многостраничных конвенций, резолюций, деклараций ООН и саммитов "2", "4", "6", "8" приобрели характер внутриклубных манифестов, ни к чему не обязывающих тех, кто в этих клубах не состоит и действует вне международного правового поля.
- Но международный терроризм мобилен, и для борьбы с ним требуются усилия многих стран — может быть, пришло время направлять в тот же Ливан (а затем и в другие "незатухающие точки") не миротворческие контингенты, а контртеррористические силы под флагом ООН?
— То, что миротворцы нужны там, где существует противоборство государств, практика доказывала не раз. Однако сейчас в Ливане кого конкретно должны "разводить" миротворцы? Израиль стремится уничтожить на территории другого государства самостоятельного актора, который де-факто активно влияет на развитие ситуации в регионе, но де-юре не является равнозначным субъектом международного права. Очевидно, затяжные хронические и возникающие международные воспалительные процессы требуют обновления медицинского инструментария (в том числе и института миротворчества), используемого для их лечения. На мой взгляд, все сказанное выше заставляет вспомнить и судьбу предшественницы ООН — Лиги Наций, и плачевное завершение ее деятельности.
Источник: Военно-промышленный курьер
Публикации за Июль 2006
Победители в сражениях на незримом фронте
28 Июля 2006
