Горячая линия резидента

Владимир ЧИКОВ

После того как первое лицо Советского Союза Никита Хрущев впервые за всю историю советской власти официально съездил в Америку и отметил трибуну ООН своим башмаком, начальника американского отдела полковника Александра Феклисова вызвал руководитель внешней разведки СССР Александр Сахаровский и сказал:

 — Принято решение о направлении вас в США на должность резидента. Вы хорошо знаете Штаты, и все наши разведывательные проблемы сосредоточены сейчас именно там.

Поедете туда под прикрытием должности советника посольства под фамилией Фомин.

21 октября 1962 года советник посольства СССР Фомин (Феклисов) отправил из Вашингтона в Центр телеграмму о чрезвычайном заседании кабинета под председательством Кеннеди вместе с руководством Пентагона. На другой день в своем обращении к народу президент объявил об угрозе безопасности США, сложившейся в результате поставок советских ракет на Кубу. В тот же день Хрущев направил Кеннеди послание, в котором морская блокада острова расценивалась как "беспрецедентные агрессивные действия", отвергалось и право Америки устанавливать контроль над советским судоходством в международных водах. Во избежание "катастрофических последствий для мира во всем мире" предлагалось отменить объявленные меры.

Внешнеполитический обозреватель телекомпании Эй-би-си Джон Скали после ознакомления с этим посланием неожиданно пригласил Фомина на завтрак. Скали был вхож в семейство Кеннеди, хорошие отношения сложились у него и с госсекретарем США Дином Раском, которого он часто сопровождал в различных поездках.

Фомин и Скали встретились в расположенном в центре Вашингтона ресторане "Оксидентал". Будучи уже давно знакомыми. Скали сразу начал обвинять Хрущева в агрессивной политике и авантюризме, вспоминая встречи в Вене, где советский лидер вместо переговоров пытался навязать Кеннеди свою позицию по Западному Берлину, а теперь, мол, грозит Америке ракетным ударом с Кубы.

Как продолжался дальше этот диалог и что было потом, рассказывает ныне полковник в отставке Герой России Александр Семенович Феклисов:

 —...Война с ее непредсказуемыми последствиями не так уж и далека. А из-за чего

она может начаться? — говорил мой собеседник.

 — Да просто из-за взаимного страха, — ответил я. — Куба опасается вторжения американцев. А США — ракетного обстрела с Кубы.

Никаких попыток сформулировать предложение о выходе из возникшего кризиса мы не делали, лишь проиграли первые ступени эскалации возможной войны. Выразив надежду, что наши руководители не допустят возникновения бойни, мы расстались. Я пошел докладывать содержание беседы послу, а Скали отправился в Белый дом.

Здесь я должен сказать: никто меня не уполномочивал говорить Скали о возможном захвате Западного Берлина как ответной мере СССР на вторжение американцев на Кубу. Это походило на порыв моей души. Я действовал на собственный страх и риск, не думал о последствиях, ибо был убежден, проанализировав создавшуюся ситуацию, что дела развернутся именно таким образом. Теперь, задним числом, мне совершенно ясно: да, я рисковал, но не ошибся..."

Чего Фомин не ожидал, так это того, что его слова будут быстро доведены до сведения хозяина Белого дома, а уже через 2-3 часа Кеннеди передаст через Скали компромиссное предложение об урегулировании Карибского кризиса.

Часа в 4 дня Фомин начал докладывать Добрынину о беседе с американским журналистом. Вдруг вошел помощник резидента Олег Соколов и сообщил, что его срочно просит к телефону Скали. Когда Александр Семенович взял трубку, американец попросил немедленно встретиться с ним.

Через 10 минут они уже сидели в кафе отеля "Статлер", находившегося между посольством и Белым домом. Не теряя времени, Скали заявил, что по поручению "высочайшей власти" он передает следующие условия решения Карибского кризиса:

1. СССР демонтирует и вывозит с Кубы ракетные установки под контролем ООН.

2. США снимает блокаду.

3. США публично берут на себя обязательство не вторгаться на Кубу.

Скали добавил, что такое соглашение может быть оформлено в рамках ООН. Александр Фомин быстро записал и прочитал собеседнику все, что тот сказал. Скали подтвердил: все правильно. Затем разведчик попросил Джона уточнить, что означает термин "высочайшая власть"? Чеканя каждое слово, тот отчетливо произнес:

 — Джон Фитцджеральд Кеннеди — президент Соединенных Штатов Америки.

Фомин заверил Скали, что немедленно доложит предложение послу и оно тут же будет послано в Москву. Одновременно советник советского посольства обратил внимание собеседника на то, что предлагаемые условия не совсем равнозначны. Если вывоз ракет с Кубы производить под контролем ООН, то под наблюдением ООН должен быть произведен и отвод американских войск, стянутых в юго-восточные районы США для вторжения на остров. На это Скали заметил, что такое добавление осложнит и затянет достижение соглашения в период, когда время является самым существенным элементом в разрешении конфликта. И взволнованно добавил, что военные продолжают давить на президента и требуют согласия на вторжение.

Однако одно — обещать, а другое — сделать. Быстро все оформить у Фомина не получилось. Он составил подробную телеграмму о двух встречах со Скали и передал ее послу для отправки в Москву за его подписью. Добрынин минимум 3 часа изучал проект телеграммы, а потом, вызвав советника Фомина, сказал, что не может послать ее, так как МИД не уполномочивал посольство вести такие переговоры.

Удивившись нерешительности дипломата, разведчик подписал документ сам и передал его шифровальщику для отправки по каналу резидентуры своему шефу, начальнику разведки КГБ генерал-лейтенанту А. Сахаровскому.

Утром следующего дня в советском посольстве с большим волнением ждали ответа Кремля. Решалось: быть войне или нет. Время шло, но Добрынину из Москвы ничего не поступало. Зато Фомину пришла депеша из Центра: Сахаровский подтвердил, что получил от него сообщение, и попросил прислать телеграмму по мидовскому каналу за подписью посла. Резидент немедля ответил, что пытался сделать это еще вчера, но Добрынин отказался.

А в это время в разгар заседания в Белом доме президенту принесли сообщение, что над Кубой сбит самолет У-2, а пилот майор США Р. Андерсон убит. Реакция участников заседания была почти единодушной: завтра утром американская авиация должна разбомбить все ракетные установки на Кубе. Но Кеннеди согласия не давал, президент медлил... Возможно, он ждал ответа Хрущева на его предложение, переданное через Скали. А ответа из Москвы все не было.

В такой тревожной атмосфере с 22 октября работало и советское руководство. Все члены Политбюро находились на казарменном положении — безвыездно жили в Кремле.

Вечером 26 октября наконец-то от Хрущева в адрес Кеннеди пришли два послания. Первое — примирительное, с проблесками желания достичь соглашения, второе — более жесткое. Ответ, подготовленный госдепартаментом после полудня 27-го, президенту не понравился. Он поручил брату, министру юстиции Р. Кеннеди, и специальному помощнику президента Т. Соренсену быстро составить другой текст. Через 45 минут проект был готов. Ссылаясь на первое послание советского лидера, американская сторона подтверждала, что также желает урегулировать кризис мирным путем. Далее повторялись условия соглашения, которые накануне направил президент США через канал Скали — Фомин. Кеннеди подписал ответ, который открытым текстом сразу же был передан Хрущеву.

В субботу Скали вновь вызвал Фомина на встречу. В резких выражениях он стал обвинять его в обмане и коварстве, утверждая, что тот намеренно затягивал переговоры с ним, якобы для того, чтобы закончить монтаж ракетных установок и сосредоточить на Кубе новые самолеты Ил-28.

С переговоров Скали направился прямо в Белый дом и доложил Кеннеди и исполкому о содержании беседы с советским "дипломатом".

В книгах, изданных позже в США, сообщалось, что в субботу, 27 октября, министр юстиции Р. Кеннеди встречался с послом СССР Добрыниным. В некоторых из них указывается, что их встреча состоялась в советском посольстве, в других — в кабинете министра юстиции. В действительности же эти лица встречались в тот день дважды. Александр Феклисов был свидетелем их первой встречи в посольстве.

Вторая встреча между ними состоялась в тот же день вечером. До четверти восьмого ответ от Хрущева не поступил. Джон Кеннеди поручил брату вновь переговорить с Добрыниным. Встреча состоялась в кабинете Р. Кеннеди. Министр юстиции заявил послу:

 — Мы должны получить заверение, что не позже завтрашнего дня советские ракетные базы будут демонтированы... Москва должна понять, что если эти базы не снесет она, то снесем их мы.

Со своей стороны Добрынин, действуя в соответствии с последним письмом Хрущева, направленным президенту Кеннеди, настаивал, чтобы США согласились в обмен на вывод советских ракет с Кубы убрать американские ракеты "Юпитер" из Турции. Доводы посла, исходившие из принципа равной безопасности, были весьма убедительными. Роберт Кеннеди, после консультации по телефону с Белым домом, заявил, что президент согласен.

Поздно вечером министр юстиции встретился еще и с советником нашего посольства Юрием Большаковым (полковником ГРУ Генштаба Министерства обороны СССР), через которого главы СССР и США иногда обменивались конфиденциальными письмами. В беседе с ним Р. Кеннеди повторил Большакову то, что уже сказал Добрынину. При этом подчеркнул, что, если в ближайшие сутки не поступит положительного ответа из Москвы, президенту будет невозможно сдержать военных от вторжения на Кубу.

Тот факт, что эмиссары Белого дома 27 октября настойчиво, целых четыре раза (!), добивались от советского посольства быстрого ответа Кремля на сделанное президентом предложение, свидетельствовал о желании Джона Кеннеди избежать военного конфликта, решить возникший кризис мирным путем и тем самым избежать гибели тысяч и тысяч людей — американских, советских и кубинских граждан.

Ответ Хрущева пришел в Белый дом в 9 часов утра в воскресенье, 28 октября. Он принес огромное облегчение.

Предложение американского президента и ответ советского руководителя о мирном улаживании Карибского кризиса были немедленно направлены и.о. генерального секретаря ООН У Тану, который вместе с представителями СССР и США В. Зориным и Э. Стивенсоном должен был оформить официальное соглашение по этому вопросу.

29 октября и 3 ноября Скали приглашал Фомина на завтраки (как стало известно позднее, он делал это по рекомендации президента).

То, что Фомин и Скали, которые проложили свою собственную линию связи Вашингтон — Москва — Вашингтон, заслуживали больше, чем президентское угощение, свидетельствует ныне выставленная в витрине вашингтонского ресторана "Оксидентал" медная мемориальная дощечка. На ней выбиты слова: "За этим столом во время напряженного периода Карибского кризиса (1962 г.) было внесено предложение вывести ракеты с Кубы, сделанное загадочным русским мистером "Икс" телекорреспонденту Эй-би-си Джону Скали. В результате этой встречи была предотвращена угроза возможной ядерной войны". Этим загадочным мистером "Икс" был резидент внешней разведки КГБ СССР полковник Феклисов Александр Семенович, он же Фомин А.С., он же Юджин в Великобритании и Калистрат в Нью-Йорке...

За 50 лет своей службы в разведке Калистрат-Фомин-Феклисов был не только свидетелем разработки атомного и водородного оружия, был не только причастен к урегулированию Карибского мирового кризиса, связанного с возможностью применения этого оружия, но был и участником создания трех документальных телефильмов о советской внешней разведке.

А потом вышла его первая книга "За океаном и на острове"...