Для проверки информации "Корсиканца" о готовящемся нападении Германии на СССР А.М.Коротков по указанию центра установил связь со "Старшиной"

Еще до рассвета 22 июня 1941 года советское посольство в Берлине было окружено отрядом эсэсовцев.
Война, приближение которой в последние дни ощущалось особенно остро, стала реальностью. Теперь ни в здание посольства, ни из здания уже никого не выпускали. Командовал отрядом охраны офицер СС Хейнеман. Единственным человеком, кто мог выехать из посольства, был первый секретарь В.М. Бережков. Но он мог проследовать только по строго определенному маршруту и обязательно в сопровождении Хейнемана. Бережков был выделен для связи с МИД Германии и по вызову из этого министерства выезжал для переговоров, которые касались в основном вопросов процедуры обмена составами посольств.

В один из этих тревожных дней из гаража посольства к парадному подъезду подали автомашину "Опель-олимпия". Она была единственной из всего парка машин, которая была приобретена в Германии, все остальные машины были советского производства.

За руль сел Бережков, рядом с ним, как обычно, уселся Хейнеман, а на заднем сиденье находился третий пассажир.

Машина тронулась, стоявшие у ворот эсэсовцы расступились, откозыряли шефу, и "Опель" покатил по маршруту. Но на этот раз путь лежал не на Вильгельмштрассе, сегодня советского представителя не вызывали в МИД, и поэтому машина проехала по городу и остановилась у большого универсального магазина. Пассажир быстро вышел и на пожелание Хеннемана "счастливого свидания" дружески махнул рукой.

Вышедшему из машины человеку было лет 30, спортивного телосложения, шатен, черты его лица говорили о волевом, решительном характере.

Это был Александр Михайлович Коротков, заместитель резидента советской внешней разведки в Берлине.

Из Москвы поступила срочная шифровка с требованием уничтожить секретные документы и обусловить связь с ценной агентурой.

Для того, чтобы обеспечить агентуру системой радиосвязи, в резидентуре решили, чтобы Бережков договорился с охранявшим посольство офицером СС о совместном выезде в город со своим посольским другом под предлогом прощания последнего с любимой немецкой девушкой, пообещав за это солидную сумму в марках наличными.

Оказавшись в магазине, разведчик смешался с толпой покупателей, поднялся на лифте на третий этаж и через пять минут оказался у выхода из магазина, который вывел его на другую улицу. За эти минуты он прошел короткий, но весьма надежный проверочный маршрут внутри магазина, которым пользовался раньше, и, не обнаружив ничего подозрительного, сел в подошедший к остановке трамвай. Проехав четыре остановки, вышел, поднялся по малолюдному переулку вверх. Никаких признаков наружного наблюдения заметно не было. Затем завернул за угол, пересек проходной двор и вошел в подъезд пятиэтажного жилого дома. Ему необходимо было еще раз убедиться, что слежки за ним нет. Через стекло двери хорошо просматривался выход из двора, и если был бы хвост, то в этой ситуации он обязательно выявил бы себя.

Примерно через час "опель-олимпия" подъехал к универсальному магазину. Разведчик уже был на месте. Он не спеша подошел к машине и через минуту занял прежнее место на заднем сиденье.

— Ну как, встретились? — обернувшись, спросил Хейнеман.

— Да, все нормально, она была очень рада. Благодарю Вас, возможно, больше не придется увидеться с моей Гретхен.

— Что поделаешь, война, — вздохнул немец. Машина въехала во двор посольства. Хейнеман вышел.

Вылазка Короткова в город дала много. Она позволила разведчику провести инструктаж одного из руководителей антифашистской организации "Красная капелла" в отношении ее действий и поддержания связи в условиях войны.

В Германии Коротков находился со второй половины 1940 года. Одна из основных его задач состояла в том, чтобы проверить ценные источники резидентуры, встретиться с ними лично, понять и оценить положение, настроения и возможности каждого из них. Если у Короткова складывалось положительное впечатление от контакта, он договаривался о дальнейших встречах, на которые выходил сам или направлял кого-либо из молодых оперработников, недавно прибывших на пополнение резидентуры. Коротков навестил трех наших хороших друзей-помощников, которые давно уже не имели связи с Центром. Беседа с А.М. Коротковым вдохновила их и убедила, что они ведут борьбу против фашизма не в одиночку, на их стороне — Советский Союз и народы других стран.

Молодость и энергия помогли Короткову справиться с тем огромным объемом работы, который пришелся на его долю: по несколько встреч в день с агентурой, отчеты о состоявшихся беседах, подготовка телеграмм и оперативных писем в Москву и многое другое. В некоторых случаях приходилось выезжать на встречи с ценной агентурой за пределы Берлина. И, как всегда, Александр Михайлович тщательно готовился к каждому такому заданию.

В марте 1941 года Александр Михайлович по указанию Центра установил связь со "Старшиной", который входил в группу "Корсиканца". Это было сделано для проверки информации "Корсиканца" о готовящемся нападении Германии на СССР. "Старшина" — Харро Шульце-Бойзен — оказался исключительно информированным человеком в военно-политических вопросах и убежденным противником нацизма. Он работал в 5-м отделе Института исследований, выполнявшего функции разведки в министерстве авиации.

Харро Шульце-Бойзен произвел хорошее впечатление на Александра Михайловича. Это был целеустремленный, решительный офицер, который пошел на контакт с советскими представителями по политическим убеждениям, понимая, что борьбу с фашизмом в одиночку не выиграть.

От "Старшины" было получено значительное количество материалов, подтверждавших ранее сообщенную информацию "Корсиканца" об активной подготовке Германии к войне против СССР.

На основе получаемой от "Корсиканца" и "Старшины" информации, а также используя материалы других источников, внешняя разведка регулярно информировала высшее руководство страны о нависшей над страной военной угрозе, ходе разработки планов военных действий и сроках немецкого наступления. Последние все более конкретизировались. Однако Кремль адекватной реакции не проявлял. В немалой степени этому способствовало то, что фашистские специальные службы осуществляли большую работу по дезинформации СССР с использованием агентуры и технических средств, чтобы ввести советское руководство и командование Красной Армии в заблуждение. К сожалению, это им удалось сделать.

Разведка, тем не менее, приняла ряд мер по подготовке агентурной сети в Германии к работе в условиях военного времени. В марте-апреле 1941 года в берлинскую резидентуру было направлено указание руководства внешней разведки об организации прямой радиосвязи ценной агентуры с Центром. В этом указании, в частности, говорилось: "Создавшаяся обстановка требует принятия срочных мер по переводу основной, наиболее ценной агентуры на прямую связь с нами, т.е. создания нескольких нелегальных резидентур, могущих осуществлять связь с Москвой по радио".

Однако времени на создание нелегальных звеньев внешней разведки, обучение ее персонала работе на рации, закрепление этих навыков не хватило.

2 июля 1941 года А.М. Коротков вместе с интернированным составом посольства покинул Германию. В турецком городе Эдирне советские сотрудники были переданы немцами представителям турецких властей и сотрудникам советского посольства в Турции. Через несколько дней Александр Михайлович Коротков был уже в Москве.

В августе 1941 года Коротков был назначен заместителем начальника немецкого отдела ГУГБ НКВД. В ноябре он уже стал начальником отдела, на который во время войны было возложено ведение разведывательной работы на территории Германии, Польши, Чехословакии, Венгрии, Болгарии, Румынии, Югославии, Греции.

Положение Короткова как начальника отдела было чрезвычайно сложным. Связь со многими источниками в Германии была с началом войны потеряна. Война с Германией сделала невозможным пребывание "легальных" резидентур в тех странах, которые выступили союзниками Гитлера против СССР (кроме Болгарии). В результате репрессий 1937-1938 годов из Германии и других европейских стран были отозваны разведчики-нелегалы. Многие из них были репрессированы.

А.М. Короткову приходилось прилагать в этих условиях огромные усилия, чтобы по сути дела воссоздать агентурный и нелегальный аппарат, решать возникающие сложные задачи, налаживать взаимодействие с соответствующими подразделениями НКВД, а в некоторых необходимых случаях и с Разведупром РККА. Он лично участвовал в подборе людей, особенно если речь шла о важных операциях, контролировал их подготовку, проводил отдельные занятия, отдавал распоряжения по обеспечению курсантов соответствующими документами, а затем обеспечивал их заброску в тыл противника. Все это делалось в сжатые сроки, которые сейчас кажутся фантастическими.

Немало агентурных групп, подготовленных под руководством Александра Михайловича, успешно выполняли задания в тылу противника.

Коротков часто бывал на фронте, где на месте решал острые оперативные задачи.

После освобождения Румынии, Польши и Югославии Коротков выезжал в эти страны для того, чтобы на месте детально разобраться в складывающейся военно-политической обстановке и организовать постоянное информационное освещение непростой политической ситуации в этих государствах.

К концу войны на территории Германии уже действовало несколько оперативных групп, которые снабжали информацией руководство страны и командование Красной Армии. По завершении войны оперативные группы, действовавшие на территории Германии, были объединены. В результате создалась первая послевоенная резидентура внешней разведки под прикрытием Аппарата политического советника при Главнокомандующем советской военной администрации в Германии. Первым резидентом берлинской резидентуры в октябре 1945 года был назначен Александр Михайлович Коротков.